Скрестив руки на груди, мой приемный отец облокотился на тяжелый стол.
– Джирон уже преследует тебя, а скоро начнет и Лига, – продолжал он. – Я за тебя волнуюсь!
«Доверься мне».
Я растерянно потрясла головой. От этой боли я уже неспособна была ясно мыслить. Я действительно сейчас?..
«Со мной ты в безопасности!»
Одурманивающее тепло распространялось по моему телу, убаюкивало меня. Боль отошла куда-то далеко-далеко.
– Они все хотят убить тебя, но я хочу это предотвратить.
«Ты можешь мне доверять… Я – твой отец, я позабочусь о тебе!»
Как бы не так! Я стряхнула обманчивую теплоту. На этот раз я была уверена, что слышала его голос у себя в голове. Прищурившись, я взглянула на него.
Это был не мой отчим.
Это был праймус!
– Кто ты? – процедила я.
Он просто рассматривал меня. А затем, когда показалось, что прошла целая вечность, его выражение лица очень медленно начало меняться. Жестче, упрямее. Уголок рта изогнулся в намеке на убийственную улыбку, а арктическая голубизна его глаз скоро сменилась на ночную черноту. Он тихо рассмеялся.
– А я тебя недооценил.
«О. Боже. Мой». В моем приемном отце скрывался чертов праймус! Он просто одержим или уже мертв? И как давно?
– Кто ты? – повторила я свой вопрос.
Праймус в теле моего отчима оттолкнулся от стола и приблизился ко мне. Я заклинала себя дышать как можно спокойнее, но глубоко засевший инстинкт бегства ударил в меня со всей силой. Когда он остановился передо мной, «ледяная жила» пришла в движение. Она сжалась еще сильнее и потянула меня за собой наверх. Только когда я поднялась на высоту глаз праймуса, она замерла. Мои ноги болтались в воздухе.
– Я, Ариана, – улыбаясь, проговорил он, – твой отец.
Моим первым порывом было засмеяться, высмеять его, чтобы он закончил этот фарс. На протяжении всей моей жизни он притворялся моим папой, скрывал, что мой настоящий биологический отец пускал слюни в его лаборатории под аппаратом жизнеобеспечения. Мой бессмертный отец…
А потом я застыла.
Я сложила между собой кусочки мозаики и… «Черт побери!»
– Танатос?.. – потрясенно выдохнула я.
Слабое подобие поклона послужило одновременно подтверждением и насмешкой.
– Давно? – горло так пересохло, что мой голос был чистым хрипом.
– Приблизительно одиннадцать лет, – веселясь, сказал он. Он ни на секунду не отводил от меня глаз, будто наслаждаясь каждой моей реакцией. Неудивительно, он же ждал ее одиннадцать проклятых лет. А я выросла под одной крышей с совсем обезумевшим брахионом, который не только зачал ребенка моей матери, но и вдобавок убил моего отчима! От такой иронии хотелось кричать. Сначала я узнала, что мой папа был мне не папой, а теперь, что он им был, но в совершенно ненормальном и искаженном смысле.