– Мам?!
Ноль реакции. Она апатично разглядывала кирпичную кладку на стене.
– Твоя мама сейчас не может с тобой поговорить. Я парализовал ее сознание. У этой женщины настоящий талант доводить меня до белого каления, – вздохнул Танатос.
Вне себя от ярости я рванулась в тисках. Они не поддались ни на миллиметр, напротив, еще глубже впились мне в кожу. Я почти этого не почувствовала.
– Я тебя уничтожу! – злобно зарычала я.
– Нет, лапочка. Боюсь, все будет как раз наоборот, – проворчал посторонний голос. Я по голосу узнала вновь прибывшего. Только в этот раз в нем не было никакой жеманности. Викториус.
Отмеченный Джирона устало взглянул на меня. Белая рубашка грязными лохмотьями висела у него на плечах. Лицо было измазано запекшейся кровью. Он выглядел чуть ли не хуже, чем мама. И, в отличие от нее, он был связан.
– Итак, Ариана. Ты отклонила два моих первых предложения, – обыденным тоном продолжил Танатос. – Это была твоя ошибка. Теперь у меня есть для тебя еще одно: ты обещаешь мне свою душу, а я не убиваю твою мать.
С трясущимися губами и слезами на глазах я смотрела на маму. Она казалась такой потерянной.
«Терпение, Ари, только терпение…»
Когда я не ответила, отец кивнул Электре. Она ударила маму по лицу. Я подавилась криком. Викториус вскочил, но Электра с такой силой его толкнула, что он врезался в стену и остался лежать там без движения.
Танатос выжидающе наблюдал за мной.
– Откуда мне знать, что ты все равно ее не убьешь?
– Я дам тебе клятву, – просто ответил он. – Тем не менее ты, маленькая Ариана, умрешь. Шанс на долгую и счастливую жизнь ты уже упустила. Выбирай: твоя душа и твоя смерть или бесплатный билет в первый ряд на «Очень медленную и мучительную кончину мадам Харрис-Моррисон».
– Ах ты, хренов…
– Отдай мне то, что принадлежит мне. Я уже слишком долго ждал, – перебил меня его крик. Ему было достаточно одного движения. Мама начала жадно хватать ртом воздух. Упала на колени. «Господи боже мой…» У нее изо рта потекла кровь. – Мне годами приходилось иметь дело с тобой и этой женщиной. Считаешь, это доставляло мне удовольствие? – кошмарная картина того, как мама теряла силы рядом с перекошенным от ярости лицом моего отца, навечно врезалась мне в память. «Не сдаваться, не кричать. Терпение…»
Улыбнувшись, Электра сгребла маму за волосы и высоко подняла ей голову, чтобы мне было лучше видно, как она с пустым взглядом сражалась за жизнь.
– Что я должна делать? – отчаянно спросила я.
– О, это очень просто. В обряде говорится: «Воля разделит свет и кровь». Твоя душа – это свет. Твоя кровь уже пролилась, – он провел рукой по окровавленной «ледяной жиле», пока его пальцы не заалели от моей крови. Потом он погладил ими мое лицо. «Отвратительно». – Не хватает только воли. Скажи это! – потребовал отец. – Говори: «Моя душа теперь твоя, Танатос».