Вопрос капитана немного смутил Емельянова. Он-то думал, что командир спецназа все прекрасно понимает и даже негласно разделяет его старания.
— Как зачем? — Полковник удивленно округлил глаза. — Он же, так сказать, настоящая легенда спецназа. Не мне тебе об этом говорить. Ты и сам наслышан о его героических подвигах. Вот я и решил оказать этому Лаврухину достойный прием, показать тем самым, что наша дважды Краснознаменная 201-я Гатчинская военная база чтит его и уважает. Или ты считаешь по-другому? — прищурился он.
— Это все, конечно, очень хорошо. — Гришанов почесал небритую щеку. — Но, по-моему… — Он запнулся, подбирая нужное слово. — Мне кажется, это явный перебор. Можно было бы просто организовать шашлыки на природе. А если уж начистоту, то я не вижу никакого смысла в приезде Лаврухина. Ну да, герой, этакий супермен. Но его время давно прошло. Если я не ошибаюсь, то он уже несколько лет не при делах. Сидит себе в кабинете да бумажку за бумажкой подписывает. Одним словом, до пенсии дотягивает. К тому же у каждого командира спецназа свой подход к решению тех или иных задач. Наши с ним методы кардинально расходятся, если судить по тому, что я про него слышал. Поэтому я не понимаю, как он собирается меня контролировать и уж тем более консультировать. Нет, для приличия я его, безусловно, послушаю и покиваю в ответ. Но не более того. Ведь все равно поступлю по-своему, так, как посчитаю нужным.
Не ожидал Емельянов услышать от своего подчиненного подобные суждения. Впрочем, обиды на него не затаил. Списал все на пресловутую мужскую неудовлетворенность. Дескать, бедолага теперь озлоблен на весь белый свет, вот и срывает свою злость на ком ни попадя.
— Ладно, капитан. Закрыли эту тему. — Командир военной базы тяжко вздохнул и тронул водителя за плечо, а тот резко затормозил. — Отдохни, развейся немного, выпей сегодня вечером. В меру, конечно. И готовься к учениям. Лады?
— Есть, товарищ полковник. — Гришанов козырнул и вышел из машины.
Проводив взглядом удаляющийся «УАЗ», он подошел к своим бойцам, которые усердно красили фасад казармы, какое-то время молча понаблюдал за их работой, а затем не выдержал и раздраженно проговорил:
— Да хватит уже! И так сойдет! — Потом тихо пробубнил себе под нос: — Велика честь этого старпера Лаврухина принимать. Тьфу ты! — Он сплюнул себе под ноги.
К раннему вечеру гарнизон уже был готов к приему гостя из Москвы. Фасады зданий блестели свежей краской. Белели покрашенные бордюры. Трепыхались на ветру российские триколоры. Столы в столовой ломились от еды и выпивки.