Захваченная врасплох этим вопросом, она ответила не сразу.
— Я знаю, что сделала бы все, что угодно, чтоб вернуть здоровье старому негру.
— А я, папа, не колебался бы ни одной минуты, — воскликнул Анри, полный энтузиазма: — Если б понадобилось немножко моей молодости, для какого-нибудь великого ученого, я бы пожертвовал собой.
— А вы, Мутэ, — серьезно спросил Зоммервиль: — если б вам пришлось делать выбор между здоровьем такого убийцы, как этот каторжник и старостью такого человека, как негр, на что бы вы решились?
Жюльен принял свирепый вид.
— Браво — злодей. На днях, когда я ему так заботливо перевязывал раны, знаете, что он сделал? Он вытащил из моего кармана портсигар. Вот вам мой ответ.
Один только Анри усмехнулся этой шутке. Поглощенный своими мыслями ученый был неспособен шутить. Молодая девушка тоже была под властью наваждения. Любовь давала ей только одно горе и слезы, и она искала забвения в науке. Она думала, что силою воли она вернет себе прежний пыл: ту наивную веру, которую ей внушал гений ее учителя, когда она на его зов явилась сюда из Парижа. Благодаря своей настойчивости, она сосредоточила всю энергию и снова увлеклась его изысканиями. Таким образом, предстоящий отъезд Жана не оставит ее безоружной. Наука снова захватит ее. Работа заставит ее забыть огорчения.
Вырываясь из лаборатории, она ухаживала за Жозе-Марией, которого каждый день выносили на террасу, где для него было приготовлено кресло. Она больше не встречала Жана Лармор в часы трапез, потому что он часто отлучался то для того, чтобы с вершины скалы подстерегать появление пирог отца Тулузэ, то для того, чтобы охотиться в лесу с Анри, которому нравилось его общество. Там они встретили однажды каторжника, который собирал какие-то травы и их рассматривал.
— Смотри, пожалуйста, Браво занимается ботаникой! — произнес вдруг за его спиной Жан: — а я думал, что он еще в постели.
Браво ответил с насмешкой.
— Я почувствовал, что покрываюсь плесенью, капитан.
— Ну, раз ты уже почти здоров, ты можешь убираться отсюда.
— Вы думаете, а вот патрон обо мне очень заботится. Он мне удвоил порцию вина, со мной каждый день болтает, как товарищ. Нет, капитан, теперь не время уезжать.
— И что же, ты для него собираешь этот букет?
— Конечно. У вас американский глаз, капитан Лармор, от вас ничего не скроешь.
— В особенности, ложь, — сказал Жан, схватив пучок растений, которые каторжник складывал в виде букета: — Я мало понимаю в травах, но я держу пари, что это ядовитые растения, которые ты великолепно изучил.
— Вот тоже!