— Замолчите, — приказал Жюльен, разрывая на нем окровавленную рубашку: — не тратьте ваши силы. Можно будет вам помочь.
— Что ты говоришь, — усмехнулся раненый: — я уже плюю кровью, это в легких.
— Ничего, можно вылечить. Вы достаточно сильны. Зоммервиль вас прикажет перевести в госпиталь.
— Свинья! — проревел он, приподымаясь: — как будто я его не знаю с его штуками.
— Лежите спокойно, я вам говорю, вы можете поправиться!
— Наплевать!
Алинь обмывала рану, намоченным в воде платком, когда появились приведенные из джунглей третьим индейцем Пабло со своим товарищем. Из ветвей разрушенной хижины сплели носилки, положили раненого, и два дикаря подняли носилки на плечи.
Алинь и Жан медленно подымались по тропинке. Собственное горе заставило их забыть чужие несчастья: завтра утром — через несколько часов — они будут разлучены. Им хотелось быть вместе в это последнее мгновенье, оставшееся от их короткого, как сон, мимолетного счастья. Встретятся ли они когда-нибудь? Даст ли Жану судьба с ее неожиданностями возможность сдержать свои обещания? Он взял ее руки в свои и горячо прижал к сердцу.
— Клянусь любить вас всю жизнь, Алинь... Если я останусь в живых, вы будете моей женой... Скажите только, что вы будете ждать меня, Алинь! Это даст мне силы перенести ту жизнь дикаря, которой я буду жить там. Мне нужен год-два, самое большое. Я буду богат... Мы купим белый дом над морем и цветущими лугами... Мы взрастим красивых, сильных детей. Мы будем счастливы. Скажите, что вы будете ждать меня!
— До самой смерти, — прошептала она, прижавшись к его плечу.
Они простились, не дойдя до террасы, зная, что им больше не удастся быть наедине, отказываясь от встречи на рассвете, чтобы избежать лишних терзаний.
Склонившись над каторжником, которого водворили в его прежней комнате, в нижнем этаже башни, Жюльен, давая ему лекарства, тихо уговаривал его:
— Вы вовсе не такой злой, как это думают. Я уверен, что вы сожалеете о том, что сделали... Ведь это бедное дитя заслуживает вашего сострадания. Если б мы знали, какое вы употребили растение... если вы нам поможете его спасти, отец простит вас. Он богат, он вас осыпет золотом.
— Золотом, — проворчал Браво: — слишком поздно, я издохну.
— Но ведь вы чувствуете, что силы возвращаются к вам... Подумайте об этим ребенке. Он ни в чем неповинен.
— Я отомстил.
Бледный, расстроенный миссионер вышел на площадку и ответил жестом отчаяния на тревожные взгляды Жана и Алинь.
— Вы привели Пабло? — спросил он.
Заметив индейца, он бросился к нему навстречу, и прежде, чем увести его наверх, остановился перед молодыми людьми.