— У меня нет больше никакого сомнения. Ах, Зоммервиль гордился своим ферментом молодости. Вся его наука провалилась перед этим ферментом, оскотинивающим человека и открытом перед дикарями.
— Ну, что? — спросил Зоммервиль, как только они очутились на пороге комнаты.
— Вот Пабло. Его, наконец, нашли.
Зоммервиль резко подошел к индейцу, который отступил перед испуганным блуждающим взглядом.
— Вы вылечите моего сына, не правда ли, друг мой? Отец сказал, что вы это можете!
— Простите, — мягко протестовал миссионер: — он нам только скажет, что это за болезнь и знает ли он лекарство от нее.
— Он должен его знать! — крикнул Зоммервиль, сжимая кулаки.
— Не пугайте его, — умолял аббат, подбадривая индейца ласковым ударом по плечу: — Самое важное, чтобы он нам указал противоядие.
Зоммервиль резко прервал его.
— Опять ваше противоядие! Но, ведь, глупо предполагать, что кто-то отравил моего сына. Кто его мог отравить? Кто?
— На этом острове есть убийца.
— Каторжник? Но, ведь, он мне обязан жизнью!
— Каторжник обвиняет вас в том, что вы украли его молодость. Каторжник знает тайны индейцев и сумел составить эту гнусную отраву.
— Какую отраву? — прошептал Шарль, проводя рукой по бледному лицу.
Аббат продолжал тем же прерывающимся голосом:
— Отраву, превращающую человека в животное... Разрушающую его человеческие способности, делающую его...
— Ага, этот яд... помню... да нет же! Сказки! Мой сын, Зоммервиль, превращенный в животное!.. Мой сын, молодой, любимый сын!..
Он смеялся, плакал, ломал руки. Глубоко тронутый Тулузэ пытался утешить его.
— То, что сделано человеком, может быть им же исправлено. Есть среди индейцев люди, которые мне преданы; они нам помогут, не теряйте надежды!.. Попробуем сначала спросить Пабло.
— Мой сын... Бедное дитя! Значит, я сам...
Он опустился в кресло, а миссионер подвел индейца к двери, за которой раздавались пронзительные крики, те самые незабываемые крики, о которых он когда-то рассказывал — и все-таки они заставили аббата содрогнуться. Он уже входил в комнату, когда Пабло схватил его за руку, и одним словом выразил свое впечатление: «вахимахура!» Стоя перед больным, который непрерывно кричал, глядя на них тупыми глазами, они обменялись несколькими словами на языке индейцев...
Зоммервиль внезапно вскочил с места.
— Тулузэ, вы говорили, что есть противоядие? Я помню, вы говорили! Где Браво? Он знает противоядие? Где Браво?
— В башне.
— Где Браво? Убийца Браво? Где он, убийца детей?
Его дикие крики раздавались в корридоре, потом на террассе в сгущающихся сумерках.
— Это ты, Браво! — кричал Зоммервиль, склоняясь над изголовьем умирающего: — ты мне дашь противоядие, да? Ты будешь богат, я отдам тебе все мое состояние! Дай противоядие! Ты, ведь, знаешь его! Говори же, Браво!