— У меня нет желания продолжать это, — ответила Паола, пожав плечами.
— А ну-ка послушай меня, юная леди! — Франческа с шумом захлопнула дверь. Паола удивленно посмотрела на нее. Ее мать была рассержена. — Я просто не могу поверить, что ты такая эгоистка!
Паола открыла рот от удивления.
— Ты что, разве не видела, как счастлив был Макс в тот вечер? Ты не заметила, как он гордился всеми вами? Не заметила?
Паола не могла ничего сказать в ответ. Она никогда еще не видела свою мать в таком гневе.
— Он не сделал тебе ничего плохого, он всю жизнь содержал тебя, давал тебе средства вести тот образ жизни, который ты хотела. И вот, в тот единственный момент, когда ты можешь ответить ему за заботу… тебе скучно и недосуг сделать это! Вот что я тебе скажу, дорогая, я тебе объясню, что значит по-настоящему скучать! Ты сейчас же встанешь, упакуешь подходящие наряды и будешь ездить в Лондон каждую пятницу все следующие три месяца! Понятно я говорю? Успех твоего брата зависит от того, совершишь ли ты некоторые усилия, как вы и договаривались… или ты уже успела забыть? Господи боже, Паола! Чем я провинилась, что родила такое испорченное, капризное и неблагодарное создание, как ты? — С этими словами Франческа развернулась, вышла и сильно хлопнула дверью, так, как обычно это делала Паола.
Она сидела в полной тишине несколько минут после того, как Франческа ушла, она была так потрясена, что не могла двигаться. Никогда прежде Франческа не защищала Киерана. На самом деле она не выносила даже разговоров о нем или Амбер. И, разумеется, Паола не поняла, что открытие клуба заставило Макса испытывать чувство гордости своими детьми. Почему же он ничего не сказал? Почему мать назвала ее испорченным ребенком? Она не испорченная, она просто была смущена, и рядом не оказалось никого, с кем можно поделиться своими переживаниями. Паола положила голову на подушку и почувствовала, как что-то горячее и мокрое ползет у нее по щеке.
В Лондоне в тот же самый момент Киеран чувствовал себя немногим лучше. Последние несколько часов той ночи он провел на полу в квартире Вилла. Ему было стыдно показаться дома и увидеть Паолу, или Амбер, или Макса. Когда сделка по поводу клуба была завершена, Макс затеял большие перемены в собственном доме. Он решил переоборудовать комнаты для гостей на верхнем этаже в личные апартаменты для Паолы. Теперь, когда она собиралась приезжать в Лондон регулярно, как он сам говорил, ей нужно было место, где она сможет останавливаться.
Он оставался в доме Вилла еще два дня, к большому недовольству хозяина. Друг не понимал, почему Киеран не хочет идти домой. В воскресенье утром Киеран наконец вышел из дома, потому что ему было противно надевать на себя ту же самую мятую и грязную одежду. Киеран поймал такси и почувствовал, как от волнения у него сдавило живот. Но, когда он приехал домой, то узнал от Шиобан, что Паола уехала еще вчера. Макс заперся в своем кабинете и читал что-то к совещанию в понедельник, а Амбер, разумеется, была в своей квартире. В доме только Анджела. Он осторожно прошел мимо ее этажа. Он не мог и не хотел видеть мать в этот момент и исчез в своей комнате. Потом стоял под душем почти полчаса, надеясь, что сможет испытать подобие облегчения и на время избавиться от образов, преследующих его: рот Паолы, длинная блестящая завеса ее волос. Он резко выключил краны.