— Испортишь настроение? Мне? Никогда. — Она крепче обняла его. Она чувствовала, что он улыбается. — Я знаю, мне следует поговорить с Максом.
— Когда ты говоришь с ним, то ты всегда ошарашиваешь его какой-нибудь новостью, — быстро проговорил Танде. Амбер отпрянула от него и взглянула ему в глаза.
— Что ты хочешь сказать?
— Ну… сказать, что мы вместе, что у нас с тобой серьезные отношения, это одно. А сказать, например, что мы собираемся пожениться, это совершенно другое. — Он говорил так мягко. Амбер посмотрела ему в глаза.
— Не шути о таких вещах, — сказала она, и сердце у нее вдруг бешено забилось.
— Кто сказал, что я шучу? — Танде был совершенно спокоен.
— Ты… что ты хочешь сказать? — проговорила она с опаской.
— Что ты на это скажешь?
— Танде Ндяи… ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж? — Амбер вдруг рассмеялась. Он улыбнулся ей.
— Разве эти слова еще как-то можно растолковать? — Он поставил бутылку с водой на стол и повернулся к ней.
— Но… как это может быть, ты меня никогда об этом раньше не спрашивал?
— Неужели этот вопрос мужчина должен задавать снова и снова? Нет… я ждал.
— Чего? — изумилась Амбер.
— Правильного момента.
— И это он? — Она вдруг бросила взгляд на себя. На ней были его шорты и футболка. Он последовал ее взгляду.
— Да. По крайней мере, мне так кажется. Выдастся ли когда-нибудь еще такой?
— Что ж, ты один ждал его, — сказала Амбер, позволив ему обхватить ее руками. — Я просто не могу поверить, что ты только что сделал мне предложение.
— Я бы сделал это рано или поздно. Но, думаю, существуют вещи, о которых ты должна подумать прежде, чем принять его. Понимаешь, ты должна понять, сможешь ли ты здесь жить, сможешь ли принять нашу культуру, нашу религию… это серьезный шаг.
— Я думала, — сказала Амбер взволнованно. — О принятии новой религии, о том, чтобы стать мусульманкой.
— Я знаю. Я наблюдал за тобой.
— Я хочу этого. Я решила.
— Ты же знаешь, что ты не обязана. Даже Пророк женился на христианке и еврейке. А ты и та и другая, ведь так?
Амбер рассмеялась.
— Ну, вообще-то, не совсем. Макс — еврей, но моя мать — нет. А религия передается от матери, понимаешь?
Танде кивнул.
— Я понимаю. Но… просто я хотел, чтобы ты осознала. Это не столь необходимо.
— Я знаю, — повторила она медленно. — Но я просто не представляю, как я буду жить здесь, если не приму мусульманство.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, ты — урожденный мусульманин. И здесь, в Мали, религия — это еще и часть культуры, даже я это вижу. Но когда ты рожден в этой религии… у тебя есть своеобразное право уклоняться от определенных вещей, которые тебе не нравятся или которые ты не принимаешь… ты пьешь спиртные напитки, и я никогда не видела, чтобы ты молился… Но я, если я приму мусульманство… у меня не будет подобной свободы. А с другой стороны, если я останусь при своей религии, я никогда не смогу приспособиться к местной жизни.