Всем своим видом атакующие демонстрировали превосходство. Солдатам перед атакой выдали по стопке шнапса, чтобы из подданных кайзера Вильгельма напрочь испарился страх — бояться следовало казакам, незаконно занявшим чужие окопы. Немцам нравилось, как они идут — зрелище, если глянуть на него со стороны, впечатляющее — казаки должны почернеть от страха…
— Айн, цвай, драй!
Лишь музыки не хватало под этот чеканный строевой счет. Серое небо, казалось, и то подрагивало в такт шагам, природа замерла в тревожном ожидании: сейчас что-то произойдет! Германская цепь сомнет казаков, втопчет бедолаг в землю, будто муравьев, и храбрые солдаты кайзера получат в награду еще по одной стопке яблочного шнапса, да по шоколадке на закуску, как рекомендует великий кайзер…
Дутов почувствовал, как внутри возник холод, пополз по хребту вниз, — он расстегнул крючки на воротнике кителя, — дышать стало тяжело… Несколько казаков на бруствере, нервно заерзали — слишком уж близко подошли немаки, можно разглядеть цвет глаз под касками.
— Не стрелять, — напомнил Дутов, — без моей команды — ни одного выстрела… Иначе они сметут нас.
Цепь все ближе и ближе, сапоги впечатываются в землю, рождая победный звон и панический гул в голове. Войсковой старшина повернул голову в одну сторону, потом в другую, выкрикнул по-птичьи резко:
— Пли!
Грохнул залп. Земля дрогнула. В гауптмана попало сразу несколько пуль, лакированная палка взметнулась в воздух. Пенсне ярко сверкнуло стеклышками и, будто бабочка, развернувшись в полете, упало на землю, прямо под сапоги уцелевшего немецкого солдата.
Раздался второй залп. Солдат, раздавивший пенсне гауптмана, стукнул сапогом о сапог, подпрыгнул, будто балерина, проорал что-то невнятное и хлобыстнулся на землю, растянувшись во весь рост.
— Пли! — вновь скомандовал Дутов.
Третий залп едва ли не начисто смел изрядно поредевшую цепь — от нее осталось лишь несколько человек. Они не замедлили развернуться и, горбясь, трусцой, оглядываясь, побежали назад. Казаки вслед им не стреляли. Лишь Еремеев высунулся из окопа по пояс и громко, приложив ко рту обе ладони, заулюлюкал. Казаки засмеялись — получилось это у Еремы здорово.
— Улю-лю-лю-лю! — в следующий миг прокатился по цепи уже многоголосый крик, возникший сразу в нескольких местах.
Немцы исчезли в кустах — будто бестелесные сквозь землю провалились.
— Духи, а не люди, ваше высокоблагородь, — убежденно произнес Еремеев.
Дутов покосился на него:
— Ну-ка, друг ситный, пройдись-ка по окопу, проверь, все ли живы?
— Да никого не зацепило, ваше высокоблагородь, швабы же совсем не стреляли, шли молча, будто кофию перепились.