– Посмотрела, словно рублем одарила. Красотка, – причмокнул губами Роговой.
– Да ладно тебе, – как-то отрешенно проговорил Антоненко. – Узнал что-нибудь или нет?
– Что, за душу взяла, командир? Такая – может! – улыбнулся Василий. – Узнал. Ее Тани зовут. Горный цветок, по-нашему. Она старшая дочь вождя. Асту был ее любимым братом. Она вдова. Два года назад муж у нее погиб. В пограничной крепости при отражении нападения соседей. По-нашему, начальником заставы был. Есть сын, семь лет. Другие воины, и даже Качи, хотели ее в жены взять, но она не хочет. У отца живет. Девушка с характером.
– А у вождя кроме нее и Асту еще дети есть?
– Еще одна дочь. Но та совсем пацанка, лет десять, не больше. Раньше был еще один сын, но он умер от болезни. Как Качи сказал: если у Анко больше сыновей не будет, то после его смерти вождем может стать муж старшей дочери, если такой будет, конечно, или ее сын, когда вырастет. Такой порядок у уанка. А если и их не будет, то тогда совет старейшин нового вождя изберет из лучших воинов. Так что есть вакансия, командир!
– Не болтай лишнее. У людей горе, а ты как вшивый про баню! Лучше спроси у Качи, что это за кролик такой; не пойму – я их здесь не видел! – Николай решил переключить разговор на другую тему.
– Обижаете, Николай Тимофеевич! Я уже поинтересовался. Только не падайте в обморок, – загадочно подмигнул Роговой. – Это куй!
– Чего? – почти неприлично звучащее по-русски слово «куй» вызвало у Антоненко соответствующие ассоциации. – Ты что, издеваешься?
– Никак нет, товарищ подполковник! Это местные своих зверьков, а по-нашему – морских свинок, так называют. Да вы их видели – вечно под ногами целыми стадами путаются. Что у уаминка, что здесь! – серьезно ответил Роговой. – Честное комсомольское! Они их откармливают и потом едят как кроликов. А ведь вкусно!
– Ладно! Давай, доедай свой куй и пошли к Качи. Узнаем, когда домой возвращаться будем, а то мне тут как-то не по себе уже становится, – закрыл тему разговора Николай.
Переговорив с Качи, решили уходить в Уаман-канча завтра с утра. И так уже загостевались у уанка четыре дня. Пора и честь знать. А тут еще увиденная бойня и похороны тоску нагнали. «Чем старее становлюсь, тем сентиментальнее», – загрустил Николай. Ему и Роговому, как гостям, отвели отдельное помещение под ночлег. Приставленные к ним Синчи Пумой воины-уаминка расположились на шерстяных одеялах возле входа в дом. Если, конечно, эту круглую низенькую башенку, вроде монгольской юрты, но каменную и с соломенной крышей, можно назвать домом. Все услуги – на улице. Вода – в глиняном кувшине. Душ – с шумом протекает рядом с гор. Ложе – травяная циновка с шерстяным одеялом…