— Я… — Лайза задыхалась от чувств, собственной дерзости, вседозволенности наглого пениса и ощущения того, что ей нравилось; да, черт возьми, ей нравилось! Не просто нравилось — от занятия любовью подобным образом «срывало крышу».
— Я почти ненавижу тебя за то, кем становлюсь с тобой… понимаешь?
Она стонала, царапала ногтями стену каюты и с готовностью насаживалась всем, чем ее просили, ощущала, как его пальцы теребят соски, скользят по животу, поглаживают бедра.
— Нет, не ненавидишь, — послышался хриплый голос в ответ. — Ты чувствуешь совсем другое…
— Тогда ненавижу за то, что ты знаешь об этом.
Мак засмеялся, перевернул Лайзу на спину и вдавил в матрас; его член тут же безошибочно отыскал «вкусное» место и проскользнул внутрь.
— Дурочка… — Он погладил влажные волосы, поцеловал уголки губ и улыбнулся — жаркий, вспотевший и до крайности сексуальный. — Когда ты перестанешь бояться серьезных отношений, ты признаешься совсем в другом.
Лайза не стала отвечать; тело дрожало от возбуждения, а низ живота требовал продолжения чувственной игры.
— Но мы поговорим об этом позже, сладенькая. А пока я дам тебе то, что ты хочешь.
И он, одновременно с жарким поцелуем, принялся двигаться.
Утром они проспали.
Проспали и солнце, что поднималось у горизонта, и будильник, что безрезультатно пищал несколько минут, а затем, никем не услышанный, притих.
Подскочили уже тогда, когда до начала рабочего дня Лайзе осталось всего полчаса; спешно собрали разбросанные по палубам вещи, погрузились сначала в моторную лодку, а затем и в кабриолет.
До Нордейла неслись на бешеной скорости — Мак выжал из машины все, на что та была способна, и с часовым опозданием высадил «работницу» перед офисным зданием. Поцеловал на прощание, сказал, что вечером зайдет, и отбыл в направлении своей работы — по пути Аллертону позвонил шеф и попросил срочно прибыть.
Лайза проводила кабриолет глазами и, как была в сарафане, понеслась через вестибюль к лифтам.
Начинался (а для кого-то вот уже час продолжался) новый рабочий день.
* * *
Дрожала в пальцах чашка кофе со смайликом, перед глазами застыла чья-то недорисованная прихожая — Лайзе никак не удавалось правильно наложить текстуры — сказывался ночной недосып. К уху прижата телефонная трубка, взгляд уперся в экран, из мобильника доносился голос Элли.
— Какие чудесные выходные! Вот бы нам с Реном тоже на яхту, надо будет ему рассказать. Ты не против?
— Рассказывай. Чего я буду против?
— А вечером? Зачем Мак к тебе придет вечером? Снова пойдете куда-то?
— Не знаю. Сказал только: «Жди меня после работы», — и уехал.