Лайза тут же подобралась. Пришедшая на помощь веселая язвительность помогла побороть оцепенение, но не смогла прогнать вливающееся внутрь ощущение всепоглощающего счастья. Того самого глупого, эйфоричного, не поддающегося ни логике, ни контролю.
Он здесь! Он пришел! Первый!
— Ага, им следует возвращаться в собственную квартиру, туда, где, сидя в темноте, поджидает здоровый мужик. Явно для того, чтобы поговорить и выпить чашечку чаю, разрисованную розами.
Пустила шпильку, не удержалась.
Красивые губы, по которым она так соскучилась, улыбнулись.
— Я скучал по тебе, принцесса. По тебе и твоему грязному ротику.
Колечко в пальцах приостановило бег; зеленовато-коричневые глаза теперь смотрели прямо в ее.
Лайза моментально размякла, растеклась, превратилась в ту самую субстанцию, сделанную, как и раньше, из нимфоманского желатина — представила "грязный" ротик и все то, что с ним можно сделать в этом полумраке. Тут же мысленно укорила себя, постаралась, чтобы мысленный ряд не отразился крупными буквами на лице, и попыталась увести тему в сторону.
— Так, может, чаю? Виски у меня нет…
Пороха тоже. Но есть ножницы.
Мак какое-то время задумчиво рассматривал стоящую перед ним девушку и молчал. Да, он делал так время от времени, сидя в спальне, на краешке ее постели. Точно, его почерк тоже не изменился.
Вдруг в тишине раздался вопрос:
— Ты передумала?
Лайза снова опешила.
— Передумала?
— Готова переехать ко мне?
Теперь она оцепенела как в самом начале, когда только осознала, что с самого утра не зажигала лампу у дивана.
— Я…
Он поднялся — зашуршала куртка, ключи отправились в карман. Обошел ее и медленно оттеснил к ближайшей стене. Лайза и сама не заметила, как оказалась прижатой щекой к штукатурке, а ведь Мак даже не касался ее — стоял сзади, всего в сантиметре от прикосновения; она невидимыми сенсорами чувствовал ткань его одежды, слышала дыхание, ощущала знакомый парфюм. От этих чувств мысли плавились воском, голова делалась пустой, а тело становилось жарким столбиком с выдавленными по всей длине буквами "коснись меня".
Нет, он еще не коснулся. Выжидал. Ментально ласково насиловал.
Он скучал по ее грязному ротику? А она, оказывается, скучала по бурлившим, как сейчас, в крови флюидам.
— Положи руки на стену. Нет. Прижми их ладонями повыше, вот так…
— Зачем?
Она прошептала. Почти прохрипела от прилившего к мозгу вязкого возбуждения.
Создатель, этот мужик так влияет на всех, кто находится на расстоянии метра, или только на нее одну?
— И держи их так.
— Зачем?
— Я так хочу.
— Ты снова… снова приказываешь.