Амбал проблеял что-то жалобное, упал боком на землю и, судя по всему, помер. Пятнистый, наверное, постарался. Мои две пули в брюхо — это, конечно, насмерть, но постепенно. А тут — не отходя от кассы. Гадом буду — гуманоид удружил.
Гибель спутника его не удовлетворила — после того, как тело Васька перестало загораживать сектор обстрела, он бабахнул еще пару раз. Но я, хитрый, как палец в непотребном месте, уже выпал из машины, так что пули прошли где-то гораздо выше моей головы. Жалко только, что крыть мне было нечем — жухлая осенняя трава да туловище убиенного Василия надежно скрывали покрытого пятнышками очкарика, в руках у которого был пистолет, а в голове — желание переиграть меня в этой партии.
Впрочем, кроме этого, у него тоже ничего не было. Мертвый Васек играл за обе команды, не давая прицелиться и ему. Оставалось одно — лежать и ждать. Война нервов. Кто кого перележит. Земля, конечно, была сырая и холодная, лежать на ней было неудобственно, в голову лезли мысли о простатите и прочие медицинские глупости, но у меня все равно имелось кой-какое преимущество. Истомленное долгими и тяжкими военными трудами, мое искалеченное, помятое и поцарапанное туловище приняло лежачее положение, как высшую благодать — оно получило шаровую возможность слегка отдохнуть, и собиралось этим вовсю попользоваться. Меня беспокоило лишь то, что, расслабившись, я могу среагировать на взрыв эмоций пятнистого на пару-тройку мгновений позже, чем нужно. Но, по зрелом размышлении, решил, что успею. Все-таки между мной и моим визави было никак не меньше пяти метров, к тому же он не знал моего точного местоположения, что само по себе давало мне фору во времени.
Но гуманоид — черт его знает, почему — вдруг решил, что он самый хитрый. И начал медленно ползти вправо. Глупее придумать было трудно. Он полз аккурат к тому участку, который был освещен лучами автомобильных фар. Я, лежа в относительной тени, спокойно наблюдал, как над гордой Васьковой грудью сначала вдруг заколыхалась трава, затем — уже из-за мертвой головы амбала — появился полукруг вражьего затылка, а за ним медленно — все остальное.
Стрелять я не торопился. Убивать хуцпана с квадратными окулярами на носу в мои планы не входило. Я хотел ранить его в руку или в ногу. На худой конец — в задницу. Дождаться момента — и ранить. Время у меня было — он все равно первым не сможет начать стрельбу, потому что со свету вряд ли увидит меня, лежащего в тени.
С другой стороны, хотелось узнать, куда он ползет. Должна же быть какая-то причина его похода нетрадиционным методом в места, богатые светом, а потому особо опасные. В то, что он с перепугу свихнулся, я не верил. Причина у него — чтоб мне жить на одну зарплату — должна быть веская. Ибо в том, что он не дурак, хоть и выглядит по-дурацки, я убедился еще во время нашей первой встречи в больничной палате.