– Ну да. – Он кивнул ей и начал поворачиваться. – В общем, мне пора.
– Ты убивал детей, – бросила она ему вслед. – Этой ране тоже не суждено затянуться.
Рингил застыл как вкопанный.
И опять его поле зрения будто выгорело, уступив место чему-то иному. Он снова стоял посреди двора, в кучке зевак, которые пришли поглядеть на умирающего Джелима Даснела. Трибуны разобрали, клетку подняли выше. Пятна на каменных плитах внизу подсыхали.
Шел день второй.
Чтобы выбраться из-под домашнего ареста, понадобилось немало времени. Это было решение Ишиль. Когда Гингрен наконец привел его домой в день казни – бледного и дрожащего, испачканного блевотиной, – Ишиль, взглянув на сына всего раз, вышла из себя. С ледяным спокойствием отослав его в комнату, она обрушилась на мужа как буря. Весь дом слышал ее крики. Это был единственный на памяти Рингила случай, когда мать по-настоящему дала волю гневу, и хотя он не видел, чем все кончилось, отсутствие отметин на ее лице следующим утром намекало, что Гингрен не выдержал натиска. После этого слуги передвигались по дому на цыпочках, и приказ Ишиль никто не ставил под сомнение – Рингилу запретили покидать родные стены до конца недели. Джелим был сильный парень, и все знали, что палачи Каада при необходимости могут длить страдания преступника, посаженного на кол, три-четыре дня – если жертва достаточно выносливая.
На рассвете Рингил вылез в окно спальни и по карнизам с палец шириной добрался до угла дома, где перелез через крышу и попал в конюшню. Кутаясь в невзрачный коричневый плащ, чей вид не выдавал стоимость, он протиснулся сквозь дыру в заборе и побежал к Восточным воротам.
Когда он туда добрался, Джелим был еще в сознании.
И дети бросали в него камни.
Такое случалось, причем нередко. Умение точно попадать в цель и достаточно большой камешек позволяли качнуть приговоренного на колу, чтобы он вскрикнул. В отсутствие стражи предприимчивые беспризорники иногда собирали камни и продавали желающим за гроши.
Первому мальчику, которого заметил Рингил, было лет восемь – лицо свежее, улыбка до ушей, – и он, взвесив камень в руке, шагнул вперед, прицелился. Сверстники радостно вопили и давали советы. Рингил, онемевшй и ошеломленный, не понял, что происходит, пока снаряд не взлетел и со звоном не ударился о прут клетки.
Джелим издал визгливый звук, почти как девчонка. Рингилу показалось, что он слышит сквозь мучения исковерканное «умоляю».
– Эй, хватит! – крикнул кто-то. – А ну, пошли отсюда!
В ответ раздался смех, причем и взрослый.
– Да пошел ты, дед, – бросил розовощекий мальчишка и, готовясь к следующему броску, завел руку за спину.