– Я, э-э… – Эргунд кашлянул. – Я видел сон. Прошлой ночью.
На этот раз Полтар не смог полностью сдержать вздох. Вообще пришлось очень постараться, чтобы не закатить глаза. Через пару часов ему предстояло выйти на холодный северный ветер, чтобы скакать, одетым лишь в буйволиный жир, плащ из волчьей шкуры и маску Инпрпрала, тяжелую как топор. Ему предстояло вопить и скрежетать, пока не пропадет голос, убегать от малышни и поддаться ритуальному изгнанию из лагеря, а потом сидеть на холоде, по меньшей мере, час, пока все не напразднуются как следует и не утратят бдительность, позволив ему проскользнуть обратно.
Конечно, во времена его отца шаман оставался в степи до утра. Но в те времена шамана уважали. Дети, которые выгоняли Инпрпрала из лагеря, позже приносили ему еду, вино и одеяла, чтобы облегчить бдение. Еще позже молодые воины приходили, чтобы составить Олгану компанию и робко просили у него советов о том, как завоевать или привлечь внимание той или иной девушки, поумнее сторговать коня или меч, разобраться в сложных вопросах чести, семьи и ритуалов.
Но Олган давным-давно ушел по Небесному Пути, а от былого уважения не осталось и следа. Даже если Полтар продлит бдение до утра, в лучшем случае увидит пастушка во хмелю, который выйдет, спотыкаясь, чтобы отлить, да и выдаст какую-нибудь пьяную чушь при виде шамана. Прочие будут самозабвенно развлекаться. С той поры, как Эгар вернулся с юга, на обычаи прошлого никто не обращал внимания. Люди забыли про честь, традиции и уважение, в конце концов! Ишлин-ичан манил, юноши часто туда ездили, а девушки в лагере вели себя как шлюхи, коими почти все теперь и были. Молодежь не приходила к шаману за советом, охотнее прислушивалась к дешевым байкам скаранаков, вернувшимся из южных краев, будто проехаться верхом за горизонт и обратно было, мать его, достижением.
А теперь этот унылый дурень хотел поговорить о своих снах.
Полтар усадил Эргунда в нише, сам сел рядом, задернул занавеску и изобразил терпение.
– Сны – тропы к высотам, которые мы видим издалека, – начал он усталым тоном. – Но увиденное бывает обманчиво. Скала может показаться всадником, река – россыпью бисера. Скажи мне, что ты видел.
– Это было в степи. Ночью. – Эргунд явно испытывал неудобство от происходящего. Он, как знал Полтар, был человеком грубоватым и прагматичным, настоящим скотоводом, который не мечтал об иной жизни. – Я вышел, понимаешь, отлить. Но погода стояла теплая, как весной или даже летом. Я был босиком, все шел и шел дальше в траву, пытаясь найти хорошее местечко.