Размышления на эту тему возникали вновь и вновь, без конца, и рано или поздно сворачивались змеей, кусающей себя за хвост, из-за отсутствия веских доказательств. Может, так; может, этак. Люди, с их короткими жизнями и невозможностью попасть в Серые Края, не любят неопределенность. Будучи не в силах заполучить возможное, вероятное, потенциальное или – что ужаснее всего – несбывшееся, они вместо этого придумают его себе, вообразят, что оно существует в той искаженной или красивой форме, какая им по нраву, а затем поставят на колени собратьев тысячами и миллионами, чтобы в унисон притвориться, будто все реально. Кириаты могли бы со временем спасти их от подобной участи, они даже пытались пару раз, но действовали чересчур осторожно, и этот мир изначально нанес им ужасную рану, так что в конце концов Черному народу пришлось уйти. А люди продолжили стучать окровавленными лбами в пределы собственной определенности, как безумцы, осужденные на пожизненное заключение в камере, дверь в которую заперли сами.
«Обхохочешься», – мог бы сказать Рингил.
«Лучше просто открыть долбаную дверь», – возразила бы Арчет. Но, конечно, к тому моменту ключ давно потеряли.
Впрочем, не исключено – «Взгляни-ка под таким углом, дружище, и все станет логичнее, если задуматься», – что двенды задержались по чистой случайности. Возможно, навигация в Серых Краях была не таким легким делом, каким ее представлял Ситлоу. Не исключено, в Олдрейнских болотах двендам пришлось метаться туда-сюда, словно волкам, в поисках следа Рингила и его невесть откуда взявшегося смертоносного дружка-кочевника. Вероятно, они были вынуждены с кропотливой осторожностью выискивать прохладный запах реки и изучать его в поисках места, где добыча сошла на берег. А когда мишени обнаружили, призывателям бурь пришлось сражаться за свои позиции, как пловцы сражаются с течением, чтобы сохранить направление движения.
«Возможно». Те, кто сумел выжить в битве, кивнут и пожмут плечами, коснутся старых ран и вздрогнут. «Да кто ж его знает? Все возможно».
Или – Рингилу бы это понравилось – их задержала политика, склонность отстаивать собственные взгляды, которую он видел среди двенд. Может, Ситлоу пришлось убеждать собратьев-олдрейнов, что с этой проблемой нужно разобраться.
Либо все наоборот: Ситлоу пришлось уговаривать, или, по крайней мере, он был вынужден уговорить сам себя.
Вот так они продолжали это бессмысленное действо – строили теории, качали головами, удивлялись – они, выжившие в битве с двендами при Бексанаре или Ибиксинри, если называть это место так, чтобы его узнали те, кто его строил, и те, кого ради политической целесообразности и договора, в который не сумел бы вникнуть даже один из сотни достаточно образованных, выгнали из родного поселка в холод и голод либо попросту убили там же, на улице.