Холодные предрассветные часы.
Рингил сидел на низкой стене у реки, почти не осознавая окружающий мир и чувствуя, как шумит и царапается крин, просачиваясь сквозь клапаны сердца. Он ждал слишком долго. Первоначальное гулкое нетерпение, испытанное им в первые часы темноты, ослабело и увяло вскоре после полуночи; опытный воин не мог долго оставаться в таком состоянии. Напряжение, зудящая готовность к битве и даже страх постепенно притуплялись. Рингил поддался крину и отрешился от того, что наркотик творил с его физическим телом, каждые два часа отщипывал еще толику от плитки Арчет и втирал в десны. Начал задаваться вопросом, не совершил ли ошибку.
– Синее пламя! Синее пламя! Они приближаются!!!
Рингил резко пришел в себя, спрыгнул со стены – забыв про доспехи, он потратил на это больше усилий, чем собирался – и схватил щит. Закинул на плечо, прихватил шлем, лежащий рядом на стене, и помчался к главной улице, надевая его на бегу. Обнажил Друга Воронов со звоном ножен, разделившихся пополам по всей длине, и ухмыльнулся, заслышав этот звук. Ночной ветерок с реки, казалось, торопил его. Тревога прозвучала со стороны сарая, где хранились лодки.
– Синее пламя! Синее пла…
Крики перешли в булькающий вопль. Он выругался и побежал быстрее, повернул за угол лодочного сарая и налетел на первого двенду. Они столкнулись, пошатнулись и чуть не упали. Гвардеец Престола Вековечного, успевший подать сигнал тревоги, стоял на коленях посреди улицы, склонив голову и напрасно прижимая к ране на шее напряженные пальцы, сквозь которые обильно текла кровь. Второй дозорный, его напарник, лежал поодаль в широкой луже собственной крови. Все вокруг озарял синий свет, превращая имперцев в печальные силуэты, а лужу крови – в плотную, отполированную пластину. Свет колдовской броней сгущался вокруг высокой, одетой в черное фигуры, которая их убила.
Друг Воронов взлетел, блокируя удар, и Рингил увидел синий блеск летящего навстречу олдрейнского клинка секундой позже. Мечи со скрежетом ударились друг о друга. От удара по телу прошла дрожь. Он резко отвел меч и изменил позицию. Двенда снова атаковал, снизу вверх. Рингил парировал, отступил, позволил крину взять верх над чувствами и размазать их тонким слоем. Двенда кивнул головой в гладком шлеме и произнес что-то непостижимое. Может, они знакомы?
– Ну давай, урод. Проверим, чего ты стоишь.
Рингил бросился вперед оскалившись, высоко поднял Друга Воронов и одновременно резко пнул врага по ногам. Его удар отразили с громким лязгом – ничего удивительного, недостаток равновесия сделал движение медленным и неизящным. А вот сапог попал в цель: ударил то ли по голени, то ли по колену. Двенда пошатнулся. Рингил продолжил натиск, размахивая щитом туда-сюда, по необходимости, выискивая брешь. Они обменялись ударами. Рингил воспользовался шансом, сцепил Друга Воронов с мечом двенды и отвел оба клинка в сторону. Он подобрался достаточно близко, чтобы нанести двенде сильный удар щитом и попытаться с помощью ихельтетского приема сбить тварь с ног. Не сработало: он отвык от веса доспехов и был неуклюж, поэтому двенда не упал. Но он явно не восстановил равновесие. Рингил заорал олдрейну в невидимое, закрытое гладким забралом лицо и обрушил на противника шквал атак. В ответ другой меч взмыл с такой скоростью, что превратился в расплывчатое пятно. Вот он ударил по шлему и отскочил, вот со скрежетом скользнул по кирасе. Рингил не дрогнул, его атака заставила двенду отступить. Крин дал преимущество, которого у него не было в бою с Ситлоу, а привычка напрочь избавила от страха, который окутанная синим пламенем фигура могла бы внушить раньше.