Господин Ридолас, оглядев возбужденные, раскрасневшиеся лица вокруг, заметно нахмурился, заколебался, но все-таки неохотно признал, что если начнет сейчас высказывать свои претензии, то, скорее всего, ничего не добьется. А то и тумака получит от деревенских за безнадежно испорченное представление. Не говоря уж о том, что в ближайшие пять лет в этой деревне и в большинстве окрестных ему лучше не появляться: толпа – зверь злопамятный, агрессивный, упрямый. Тогда как ему сейчас прикрывает спину только один-единственный силач, который никогда не умел сражаться с невооруженными крестьянами, хлипкий подросток, основная сила которого крылась в остром, но пока бесполезном язычке, трое совсем юных мальчишек и две молодые женщины, которых надо непременно беречь, потому как на них одних сейчас держалось благополучие труппы.
С трудом заставив себя стоять спокойно, господин Ридолас с раздражением посмотрел на самодельную сцену, на которой какой-то незнакомый парень в очередной раз уронил на доски сломанную подкову, и невольно задержал на нем оценивающий взгляд.
А чужак хорош собой – высок, отменно сложен, обнажен по пояс и совсем не боится демонстрировать гуляющие под кожей мышцы. Приятные черты лица, бронзовые волосы, отдающие на свету отчетливой рыжиной. Крепкие руки, мощная шея, красивый торс. Невероятно сильные пальцы, раз за разом ломающие толстые подковы… не исключено, что когда-то он был кузнецом: вон какие широкие ладони. Да и плечи под стать. Аж лучится весь нерастраченной мощью, стервец, откровенно бахвалится перед девками, играет молодой силушкой, однако же пальцы подворачивает, когда за подкову берется, совершенно особенным образом. Да, видимо, все-таки кузнец. Который почему-то бросил прибыльное дело и ушел на тракт, будто считал это лучшей долей.
Впрочем, пути богов неисповедимы, поэтому вопрос о причинах Ридолас Дул оставил без ответа и, заметно поостыв, пригляделся к чужакам повнимательнее.
Второй парень тоже был хорош, хотя и смотрелся далеко не так внушительно, как первый: чуть поуже в кости, справно одетый, подпоясанный простой веревкой вместо обязательного для каждого семейного мужика ремня. Мешковатая рубаха, закатанные до колен штанины, пыльные сапоги, сиротливо валяющиеся под помостом… однако силушкой его владыка Айд тоже не обидел – тяжелые металлические прутья (никак заготовки ему неудачные местный кузнец одолжил?) так и летали в его руках, так и порхали невесомыми палочками, словно бы не из железа были сделаны, а из дерева. Причем чужак их не то что ни разу не уронил, но даже виду не показал, что хоть сколько-нибудь устал.