— Прекрасно понял, — ответил Гевиннер, все еще оставаясь спокойным, — но могу предположить, что ты сумеешь избежать очень многих неожиданностей, имея изолированного брата по имени Гевиннер, если всего-навсего восстановишь вместе с мамой уровень моих расходов на путешествия до прежнего — или немного более высокого, учитывая инфляцию.
Ответ Брейдена на это высказывание был дан скорее нелитературным языком, и разговор между двумя братьями на этом прекратился.
Оставшись один в своей башне, Гевиннер открыл окно и стоял, вслушиваясь в слабый, но постоянный гул Проекта. Он был разлит в воздухе, как мурлыкание гигантского кота, который никогда не спит и не меняет свою угрожающе выгнутую позу.
Впервые в своей жизни, насколько он помнил, Гевиннер думал о Добре и Зле. Ему показалось, что он знал — холодно, абстрактно — что из них есть что, и знал также, что из них больше подошло бы ему.
Он чувствовал внутри себя вибрации, обратные по фазе тем, что исходили от Проекта.
— Я дурак, — подумал он. — Все, ради чего я здесь — это давить на мать и Брейдена, чтобы вернули мне мои деньги на путешествия. Какое отношение ко всему этому имеют Добро и Зло?
Но он продолжал стоять у окна, и чувство двух сражающихся вибраций нарастало в нем. Мррррр — вступал Проект. Мррррр — отвечал Гевиннер. И это казалось ему поединком равных, давало ему некую силу, вроде той, что босоногие хопи[44], топая ногами по голой земле, пытаются вызвать из ее темной горящей сердцевины.
Билли Спанглер был высокоморальным человеком, и его работа не нравилась бы ему и не приносила такого удовлетворения, если бы он не мог думать, что она является маленькой частью Проекта. Она и была ей, по-своему. Большая часть оборота кафе, подавляющая часть, приходилась на людей, непосредственно занятых в Проекте, а потом, конечно, практически всё и все в городе Гевиннер было косвенно связано с Великой Новой Идеей. Спанглер управлял своим кафе так, как если бы он управлял частью Проекта — что было нетрудно, поскольку он был достаточно близок к внешней границе сложной системы оповещения Проекта, чтобы мгновенно быть в курсе всех изменений в сменах. Когда в восемь тридцать заступала ночная смена, Спанглер отсылал двух своих девушек домой, оставляя на работе еще примерно на полсмены только одну девушку и цветного посыльного на велосипеде, который мог бы развозить случайные заказы на кофе от охранников, находящихся на всех ключевых постах. Административное здание главного завода оставалось открытым всю ночь, так что сотрудники могли сами прийти за кофе, но охранники не могли оставлять свои посты и предпочитали, чтобы им привозили кофе Билли Спанглера, потому что кофе на самом заводе был просто посмешищем. «Это заводской кофе», — говорили Билли, когда хотели подразнить его, а Билли очень гордился своим кофе. Ему доставляло удовольствие говорить о том, что он теряет свои собственные деньги на кофе, но делает его по-настоящему. Свежий кофе варили каждый час, независимо от того, сколько еще его оставалось в больших старых электрических кофейниках.