Вот он фонтан, с чашей из розового камня, украшенной бронзовыми с позолотой фигурами наиболее почитаемых персон из местной мифологии наподобие Лунного Бегемота. Вся эта благодать была возведена французами лет восемнадцать назад для тогдашнего Отца Нации — который, на свое несчастье, кое-кому нахальному и влиятельному показался, как в той песне поется, не отцом, а сукою, а потому как-то неудачно отравился мидиями в апельсиновом соусе. Правда, и преемник продержался не особенно долго — пришел Папа и сел прочно…
Ехали минут двадцать, пока не прибыли в смутно знакомый Мазуру квартал — не так уж и далеко от центра города, дома не роскошные, шикарных особняков нет, но нет и бедняцких лачуг — тут обитает народец средней и мелкой зажиточности, не олигархи, но и никак не пролетарии. Кафе «Шантеклер», куда Флорисьен его пригласил, в том же стиле — не люксовый ресторан, но и не рядовое бистро. Поначалу отстал оглядываться, высматривая Мташу среди посетителей за столиками — но Флорисьен показал ему на дверь возле стойки бармена и направился туда первым. Не повернул налево, откуда доносился кухонный шум и плыли вкусные запахи, а стал подниматься на второй этаж по неширокой лестнице (возле которой торчал мрачный хмырь в штатском, с рожей, не нуждавшейся во вдумчивой расшифровке) — впрочем, завидев их, он молча посторонился и дал дорогу без вопросов.
Второй этаж напоминал скорее коридор недорогого отеля или учреждения средней руки: недлинный, без малейших архитектурных излишеств, по обе стороны, правда, все до одной без номеров, табличек и прочих опознавательных знаков. Проходя мимо первой справа, Мазур явственно расслышал звуки, сопутствующие работе неслабой стационарной радиоаппаратуры. Теперь не оставалось никаких сомнении, что это заведение — одна из замаскированных «точек» Мтанги.
Флорисьен распахнул перед ним третью слева дверь:
— Прошу вас, мон колонель.
Сам он остался снаружи, очевидно, выполняя полученный заранее приказ. Дверь, снаружи казавшаяся легкомысленно-хлипкой, с обратной стороны оказалась покрыта толстенной обивкой, а в полуметре от нее — еще одна, обитая с обеих сторон. Простенько и со вкусом — уж здесь через замочную скважину ничего не подслушаешь…
Никаких изысков — невысокий круглый стол возле «уголка» с простой обивкой, несколько стульев, в другом углу прислонен к стене германский автомат без ремня.
Мтанга живо поднялся с диванчика:
— Как я рад, что вы живы, полковник! Да вдобавок спасли Принцессу!
Пожалуй, его искренняя радость была неподдельной — ну еще бы, Принцесса была его якорем, случись с ней что, и жизнь полковника на нашей грешной земле стократ осложнилась бы — да и сколько ему осталось бы этой жизни…