— Да, из напавших двенадцати человек один убит, несколько изувечены, и вы этот факт печальным не считаете!
— Нет, — нагло ответил гном. — Лучше они, чем мы. Будь они как следует вооружены, исход был бы иным, они вели себя дерзко!
— Тем более! Получается, вы покалечили почти безоружных людей.
— Позвольте, — здесь уже негодующе вскочил Гримли. — Мы устали оправдываться! В чем, по-вашему, мы виновны? В том, что обезвредили банду, которая давно вам известна своим разбоем? Позволили вам легко взять их, почти приведя под руки вашим стражам, которые вообще не заботились о западном квартале, где после этого потопа полным-полно разного сброда? Это они напали на нас, и, лишь увидев, что мы сильнее, эти гады бросились бежать. Между прочим, они зарезали и повесили на собственных кишках человека в соседнем доме. Это, по-вашему, были мирные безоружные люди, у которых было несколько мешков награбленного, кистени и ножи? — Закатав ободранные рукава, Гримли показал свежие шрамы.
— Вы прямо такой весь живучий, мистер Фолкин. Кто вас только не ранил… Меж тем, — поерзав в кресле, продолжал Тейкванген, было видно, он куда-то торопится, — у меня три свидетельства от наших военных в вашу пользу, два против, а большинство пострадавших лежат в лазарете или арестованы. Посему я, — Лесли приосанился и просто лучился своей значимостью в тот момент, — я освобождаю вас от ответственности за нанесение увечий и смерть. Но с вас необходимо взять по пять циллингов за нарушение общественного порядка, и благодарите судьбу, что у меня сегодня с утра такой добрый нрав.
Он снова взял квадратный бокал с легкой настойкой абрикосов и, допив до конца, налил еще один.
— У меня нет таких денег, — грустно сказал Гримли, а Толин уже бросился к своей одежде.
— Я могу взять свои вещи? — на ходу спросил он.
— Да, конечно… Кстати, Фолкин, ваш кулон, про который вы мне тут рассказали, оказался единственной вещью, которую не опознал никто из местных жителей. Даже странно, обычно чужое и свое легко спутать… Вы можете взять его или оставить в качестве залога за штраф, ведь, как вы говорите, денег у вас нет, — с ухмылкой заметил Лесли.
— Нет, ему не придется, — злобно бросил Толин. Он разодрал подкладку и вытащил оттуда плотный кожаный кошель. Резким движением он отсчитал два раза по пять золотых монет и, почти выдернув медальон из рук дознавателя, протянул трофей Гримли и направился к выходу.
— Хоть бы поблагодарили… — заметил начальник следствия, жуя при этом спелый абрикос.
Гримли не то что абрикоса никогда в жизни, он вообще ничего не ел уже сутки, но, несмотря на все эти «отягчающие» обстоятельства, выдавил из себя: «Спасибо, благодарствую!»