Энроф был осажден. Черные облака дыма днем и яростные языки пламени ночью поднимались над пригородами. Все селяне укрылись за стеной или бежали на южный берег Прады. Город стремительно пустел, серые тени рассекали небо, изредка блестя золотистой чешуей — золотые драконы лесного народа не давали Трифоновой гвардии подняться в воздух, но и сами не снижались, опасаясь ливня стрел и баллистных дротов. Той ночью на стене он встретился с Катбертом. За полгода король состарился будто на десять лет, и прежде отличавшийся стройностью, теперь он выглядел, как принявший на себя обет голодания монах, лицо пожелтело, щеки ввалились и заросли жесткой седой щетиной, руки слегка тряслись, из-за чего золоченые латные перчатки неприятно позвякивали. Король был в окружении одетых в белые тоги монахов ордена, защищавших владыку не только от меча, но и от любой магии, но никакая стража не могла спасти его от едких взглядов усталых солдат, не знающих, чего им ждать от завтрашнего дня: последней битвы или позорной капитуляции. Зеленые палатки Авлийской армии раскинулись вдоль всего северного берега Прады, эльфов было не более двадцати тысяч, но полгода войны показали, что один простой авлийский воин с магическими навыками и уникальным оружием стоил десятка рыцарей или сотни необученных крестьян-новобранцев. Преимущество в силе оружия, дальности стрельбы и астральной связи между отрядами делало авлийскую армию эльфов неодолимой для многократно превосходящих в численности сил людей.
Лучники вставали и склоняли головы, приветствуя его величество по пути вдоль стены, сопровождавшие генерала ближайшие друзья Рейнхарда и подчиненные ему королевские офицеры расступились, пропуская владыку хранимого Велесом тысячелетнего королевства. Август поклонился, давно рассвело, но серое небо было по-прежнему мрачным, испуская ледяные капли мелкого, будто просеянного сквозь сито дождя.
— Хвала небесам, вы лучше себя чувствуете, ваше величество! — воздел руки Рейнхард.
Он видел, как что-то переменилось в карих глазах короля, будто блестела искорка надежды, но, возможно, это были признаки еще большего религиозного помешательства, как боялся опытный воин. Король посмотрел за стену и небрежным кивком приветствовал нового начальника столичного гарнизона. Его седеющие волосы растрепались и выбились из-под шлема с вплетенной в сталь золотой короной, будто мелких дубовых листьев.
— Оставьте нас! — По мановению монарха соратники Рейнхарда и монахи из вечной стражи отступили на несколько шагов, обернувшись спинами к собеседникам. Потрескавшиеся губы Катберта Грифонхата вдруг исказились улыбкой.