Гурт рассчитывал прийти в Мельде еще до обеда. Приходилось подгонять перегруженных лошадей. Потому, когда из-за поворота показались эрафийские всадники, Гурт в первой повозке так заорал на возницу, что, съехав на обочину, они чуть не опрокинулись…
Хозяин сам перехватил поводья и, грязно ругаясь, спрыгнул на землю. Ситуация, и правда, была не из лучших. Обоз застопорился на размытой дождями узкой дороге. От резкого торможения Гримли чуть не полетел под копыта своих лошадей. Строй повозок развалился, раздраженные крики сзади покатились от телеги к телеге, и до Гурта дошел один общий ворчливый гомон. Спрыгнув с высоких козел в липшую к ногам грязь, он сплюнул и с красным лицом пошел навстречу всадникам. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы оценить противника. Их мало — всего трое конных рыцарей и крытый возок. Эскорт какого-то богатого дворянина. Их доспехи, плотные плащи и украшения указывали, это был не случайно подвязавшийся в авантюру сброд. Рыцари были раздражены. Но если Гурт был в возбужденном состоянии, то его не страшили никакие знаки отличия. Казалось, он не спасовал бы и перед королем Эдриком, встань тот у него на пути.
Так сошлись глупость одного и спесь другого. Разница была лишь в том, что рыцарь находился на коне.
Увидев здоровенного ругающегося мужика, рыцари и не думали испугаться. Один из них подъехал ближе и неожиданно ударил закованным в железо сапогом в грудь Гурта. Тот охнул и упал в дорожную грязь. Наглый рыцарь приподнял забрало, обнажив уродливое щербатое с оспинами лицо. Но бывший моряк и удачный торговец был не из тех людей, кого можно было безнаказанно унизить. В тот же миг Гурт вскочил, схватил противника за ногу, приподнял над стременами и сбросил вниз. Конь рыцаря заржал, встал на дыбы и шарахнулся в сторону, чуть не опрокинув остальных всадников. Перепачканный с ног до головы рыцарь встал и, скользя по глинистой грязи, не говоря ни слова, выхватил из ножен огромный тесак. Именно тесак, так как мечом этот широченный посеребренный кусок металла назвать было трудно. Остальные всадники также обнажили оружие. Один всадник выхватил меч, другой вытащил из-за спины огромный топор.
— Тебе конец, купец, сейчас узнаешь свое место, скотина!
В этот критический для Гурта момент дверка возка, который сопровождали рыцари, отворилась. Перед старшим обозником и подбежавшими ему на выручку крестьянами, в том числе и Гримли, предстал совсем необычный господин.
Это был человек в богатом одеянии. Гримли никогда не видел прежде ничего подобного. Теплая, подбитая горностаем и отделанная золотом безрукавка, особые, опускавшиеся с локтей нарукавники из соболя или черной лисы. Вся прочая одежда из очень дорогой и неизвестной даже Гурту ткани, на сапогах блестят золотые заклепки. Пальцы усеяны перстнями, и, наконец, на шее — золотая цепь с серебряным орденом и крупным изумрудом, знак вице-канцлера Эрафии. Лицо скрывалось в тени капюшона. К тому же высокопоставленный господин защищался от любопытных взглядов расшитым золотыми нитками темно-синим платком.