невинности и правды. Мы вместе ковыляли навстречу солнечному свету и радовались каждому падению, и столкновению, и улыбке. Наш мир был ярок и исполнен очаровательных сюрпризов для Сарасвати и радости от ее очевидного восторга для меня. Потом школа разлучила нас. Что за ужасная, ненужная вещь эта школа! Мне чудится в этом месть родителей, завидующих праздному детству. Разумеется, школа для маленького господина Вишну не могла быть обычной. Колледж для брахманов доктора Ренганатана, академия для элиты из элит.
Глубокое и индивидуальное обучение. Моих сверстников было восемь, и этого оказалось вполне достаточно для разделения. Не все брахманы в колледже доктора Ренганатана были равны. Будучи ровесниками, мы, однако, поделились, вполне естественно, как делятся клетки, на старых брахманов и молодых брахманов. Или, если вам угодно, больших брахманов и маленьких брахманов. Те, что развивались вдвое медленнее, но должны были жить в два раза дольше, и те, что будут наслаждаться всеми преимуществами, которые дают здоровье, и ум, и красота, и привилегированность, но доживут лишь до того возраста, до которого медицинские технологии той эпохи смогут поддерживать их. Намеки на смертность в младшем классе мисс Мукудан.
Ах, мисс Мукудан! Ваши золотые браслеты и улыбающиеся глаза Клеопатры, ваша кожа, темная и мягкая, как южная ночь, ваши вечные небольшие усики и запах камфары, когда вы склонялись надо мной, чтобы помочь моим неумелым пальцам справиться с застежками-липучками на моих туфлях. Вы были моей первой смутной любовью. Недифференцированным объектом любви всех нас. Мы любили вас за вашу величественную отстраненность, за твердость, и едва обозначенную раздражительность, и за восхитительное осознание, что для вас мы — всего лишь очередные дети, которых следует превратить из слепых и эгоистичных маленьких варваров в цивилизованных юных человеческих существ. Мы любили вас, потому что вы никогда не были объектом для битья для наших кутающих нас в вату родителей. Вы никому не позволяли оскорблять себя.
Тридцать один ученик — это было чересчур даже для грозной мисс Мукудан. В четырехлетием возрасте наши искусственно сконструированные мозги влекли нас на странные и особые пути, к странным взглядам на мир, квазиаутистическим идеям, пугающим научным озарениям либо совершенно очевидной непостижимости. Каждому из нас выдали персонального наставника, чтобы сопровождать нас днем и ночью. Моего звали мистер Хан, и он жил у меня в ухе. Возникла новая технология, чтобы спасти нас. Это было последнее слово в области коммуникаций, всегда представлявшейся мне самой преходящей и тривиальной из технологий. Вам больше не нужно было быть прикованным к экрану, или картинкам у вас на ладони, или к устройствам, пишущим на вашем глазном яблоке столь же нежно, сколь факир на базаре выписывает имена туристов на рисовом зернышке. Простой пластиковый крючок за ухом направляет луч киберпространства внутрь вашей головы. Прямая электромагнитная стимуляция зрительного, слухового и обонятельного центров теперь заполнила мир призрачными сообщениями и сводками данных, клипами из «Города и деревни», видеописьмами, целыми параллельными мирами и аватарами и, с неизбежностью, спамом и хламом. А меня — моим модифицированным наставником-ИИ, мистером Ханом.