— Постараюсь… Скажите, долго еще Торнтон будет к нам липнуть?
— Он приставлен как наблюдатель. И должен оценить работу Вильямс. Полиция чуть ли не впервые работает с профайлером, и, как ты понимаешь, судья Келли настроен скептически.
— Неужели вы думаете, что Торнтон способен оценить что-нибудь, кроме дырки в своей заднице?
У Леклерка зазвонил телефон, и я вышел, зажав под мышкой тощую папку.
«…Розанс Гад интриговала и завораживала меня. Она была довольно замкнутой, скрытной, и я не припомню, что на работе часто слышал ее голос. Она могла бы сойти за образцовую пай-девочку, аккуратную и очень старательную в самых обыденных делах. Но Доктор Джекил и Мистер Хайд существуют. И если вы сталкиваетесь с одним, вам уже не отделаться от другого».
Я подчеркнул «Доктор Джекил и Мистер Хайд», думая о Человеке без лица, о том, что сказала мне Дуду Камелиа: «Злодей везде и нигде, он следит за тобой». И продолжал читать…
«Настоятельно утверждаю, что никогда не имел сексуальных отношений с этой девушкой…
В первый раз, когда мы провели вместе вечер, все было очень soft. Она надела на меня наручники, теребила мой член, легонько похлестала меня кнутом по груди и ягодицам. Разумеется, когда я говорю, что все было soft, я имею в виду, по сравнению с тем, что произошло потом. Я попался в ее ловушку. Заторчал на ней, как на наркоте, совсем спятил от ее странных игр. Чем более неистовыми становились наши отношения, тем меньше я мог обходиться без нее. Не знаю, она как будто обладала способностью влиять на мои чувства, мои ощущения, превращая меня в раба. Раба боли… Мы виделись дважды в неделю под вечер, и это продолжалось больше месяца. Перед женой я отговаривался, ссылаясь на собрания или деловые ужины с серьезными партнерами из регионов.
Вы решите, что я сумасшедший или повернут на сексе, но это не так. Я больше всего на свете люблю свою жену; я думаю, что Розанс Гад была не чем иным, как воплощением сексуальной горячки, которая питалась причиняемыми ею страданиями.
От меня требуют перечисления действий, которые она надо мной совершала. Вот они. От наручников она перешла к связыванию. Не знаю, где она всему этому научилась. В любом случае каждый раз на протяжении всего акта у меня во рту был кляп, и мне и в голову не приходило задать ей хоть какой-нибудь вопрос. Я просто не мог… пытки бельевыми булавками и зажимами-крокодильчиками. Ожоги расплавленным воском по всей груди. Более или менее сильные надавливания на сонную артерию. Иногда я отключался, а потом приходил в сознание с ощущением полнейшего блаженства… Писсинг — то есть она мочилась на меня. Разумеется, это я ненавидел больше всего…