Но, как сообщил мне по секрету Вовка Антошин, а Балаган подтвердил, в прошлом году у Хуторского произошел облом. Он мало того что скинул все на свою напарницу Настю Королеву, а сам ее начал подставлять по-черному, так еще и смастерил себе кнут, которым время от времени стегал своих пионеров. Но вмешались некие таинственные силы, и вечером у склада эти силы наваляли Виталику Хуторскому по его пухлой морде — будь здоров! После чего Виталик до конца сезона был тих и предупредителен.
— Кто такая, — спрашиваю, — эта Настя Королева?
А сам думаю, ну, наверняка какая-нибудь царевна-лебедь с короной на голове.
— Да нет ее здесь, — с видимым сожалением сказал тогда Вовка, — не приехала в этом году.
И закурил с горя.
Это случилось в середине смены. Я полюбил приходить на репетиции первым, раньше всех, мне всегда нравилось в абсолютно пустом зале негромко играть что-то свое, подкручивать усилитель, менять тембр, подстраивать педаль. И в тот раз все так и было. Почти.
— Ты чего здесь бренчишь, козел, быстро вали отсюда, и чтоб я тебя больше не видел! Сейчас наша очередь!
Я вздрогнул, до того это было неожиданно и так не отвечало моему настроению. Передо мной стоял Хуторской со своей подлой, кривой ухмылкой. Никогда раньше никто из тех, кто играл в вожатском ансамбле, не позволял себе ничего подобного, да и не только они. Виталик оглянулся и, убедившись, что мы тут одни, подошел ближе.
— Чего вылупился? Не понял, что ли? А ну пошел отсюда, пока я тебе не навалял!
Я почувствовал волну подступающего бешенства, как у меня всегда случалось перед дракой, но такой ненависти я еще не испытывал никогда.
Да я… я его отвратительную рожу превращу в лепешку, да вот хоть этой микрофонной стойкой. И вдруг я понял, что нужно сделать. И сразу бешенство улеглось, мне даже весело стало, так, по-особому!
— Чего ты лыбишься, придурок? — оскалился Хуторской. — И правда в глаз захотел?
— Скажи, Виталик, — начал я, чувствуя, как у меня предательски дрожит голос, — говорят, когда тебя в прошлом году отоварили у склада, ты на коленях ползал, прощения просил?
Ну, все, он меня убьет. Сейчас меня эти сто килограмм сала просто размажут по стенке.
Тут дверь каптерки за спиной Хуторского распахнулась, и на пороге появился Юра Гончаров.
— Как-то ты тяжело дышишь, Хуторской, — сказал Юрка. — Бегал?
Виталик не отвечал, он смотрел на меня налитыми кровью глазами и пыхтел как паровоз.
Видно, Юрка кой-чего понял, поэтому он сказал негромко, но очень резко:
— Давай, Виталик, иди, тебя пионеры в отряде ждут, а ты в клубе с утра торчишь!