— Леша, Моторов! — громким шепотом позвал меня Костик. Неужели он думает, что мы спим? — Одевайся, Леша, пойдем!
Ну, значит, все нормально, это Костя меня покурить вызывает, чтобы рассказать, как все хорошо закончилось. Я поэтому из освещенного коридора всем подмигнул так весело, мол, ждите вестей с полей, и пошел. Но он почему-то повел меня не в свою комнату, а на лестницу, а по ней на первый этаж.
— Куда мы, Костик? — спросил я, еще не понимая, куда меня ведут.
Воронин вдруг резко остановился и обернулся ко мне:
— Леша, Хуторской сказал Мэлсу, что видел, как вы с Марковым избили Квачкова из второго отряда. Он говорит, вы его ногами молотили лежачего, говорит, что оттащить вас не мог. Квачков этот уже на педсовете был и все подтвердил. Мэлс рассвирепел, решил вас из лагеря заодно с Квачковым выгнать. Он нам всем сказал, что из партии вылететь не хочет! Блин! — вдруг хлопнул себя по лбу Костик. — Я же Маркова еще должен на педсовет привести!
Он пошел было обратно, но я преградил ему путь.
— Послушай, Константин! — начал я. — Он все врет, вот же гад этот Хуторской, мы не били Квачкова ногами, не били его лежачего, разок дали в глаз подонку этому, ну и все! Костя, ЕГО ТАМ НЕ БЫЛО! Хуторского там не было, в той палате, я вспомнил, он ведь потом туда зашел!
— Да, я понял, Леша, но подожди здесь, мне Маркова нужно привести, не уходи никуда!
Костя оставил меня стоять в коридоре недалеко от двери, откуда слышался гул возбужденных голосов.
В пионерской комнате было очень душно, она была небольшая, и в ней уже два часа находилось полтора десятка человек.
Нас с Марковым поставили у двери в противоположный от знамени угол. Мэлс сидел во главе стола, и, когда мы вошли, он поднял на меня тяжелый взгляд.
— Ты что это тут устроил, карательный отряд, эскадрон смерти? — начал он. — Наверное, думаешь, что если тебя в наш лагерь засунули, то, значит, теперь все позволено? Отвечай!
— Мэлс Хабибович, — начал я, — да, мы дали Квачкову в глаз, но мы не…
— А чем ты гордишься, позволь тебя спросить, дал он в глаз! Да как тебе не совестно, он же младше тебя! А если я вот тебе дам сейчас?
Мэлс даже приподнялся, а мне совсем не хотелось получить в глаз от Мэлса Хабибовича, все знали, что он боксер, и когда он лупил по груше, которую вешал на дерево у клуба, эхо от ударов разносилось по всему лагерю.
— Ну а ногами вы его за что, тоже за дело? — продолжал грохотать Мэлс. — А Парфенкова чуть не сделали инвалидом, ведь я знаю, что и здесь без тебя не обошлось! Ну, говори, за дело вы человеку челюсть выбили?