— Он отказался работать, когда узнал, что помощником у него будет чернокожий, — ответила мать. — Поэтому я пригласила Джефферсона из школы «Брукс» на должность старшего тренера, а также назначила его заведующим секцией атлетики.
— Почему я должен встречаться с тренером Джефферсоном?
— Потому что ты центровой первой линии.
— Но я всегда играл во второй линии, позади Чоппи Сарджента.
— Чоппи и еще три человека ушли вместе с тренером Огбурном в новую сегрегированную[15] академию на западном берегу Эшли. Тренер Джефферсон хочет посоветоваться с тобой, как расставить оставшихся игроков в команде с учетом новой ситуации.
Итак, определился список дел на день: шоколадные кексы, сироты из приюта сестры Поликарп, тренер Джефферсон.
— Что-нибудь еще?
— После марша госпитальных работников поможешь накрыть холодный чай. Обедать сегодня будем поздно. — Мать бросила последний взгляд в зеркальце на свои губы, потом посмотрела на меня: — Слушание по вопросу о пробации назначено на двадцать шестое июня. Наконец-то твои общественные работы закончатся.
— Обвинение будет снято, — радостно кивнул отец. — Ты сможешь начать с чистого листа.
— Только не со мной, молодой человек, — быстро вставила мать. — Я не знаю, как тебе удается спать по ночам после всех страданий, которые ты причиняешь нам с отцом.
— Дорогая… — начал отец, понизив голос.
— Лео прекрасно знает, о чем я говорю.
— Ты знаешь, о чем говорит мама, Лео?
— Знает, знает, — опять вставила мать.
— Ты имеешь в виду мою ненависть к Джеймсу Джойсу? — спросил я.
— Ты притворяешься, что ненавидишь Джеймса Джойса, потому что это самый легкий способ показать, как ты ненавидишь меня, — парировала она.
— Лео, скажи маме, что ты не ненавидишь ее. — Отец чувствовал себя уверенно среди научных формулировок, но терялся и начинал захлебываться в океане эмоций. — Нет, лучше скажи ей, что ты любишь ее. Так будет лучше.
— Я люблю тебя, мама, — произнес я, сам прекрасно ощущая собственную неискренность.
— Жду тебя сегодня в своем кабинете в четыре часа, Лео. И не забудь про дела.
Родители одновременно встали из-за стола, а я смотрел, как отец расплачивается с Клео. Потом Клео вышла из-за кассы и подсела ко мне.
— Лео, знаешь, чему меня научила жизнь? Быть ребенком — это полная жопа. Но быть взрослым в сто раз хуже. Это говорю тебе я, Клео. А я как-никак гречанка. Это мой народ подарил вам Платона, Сократа и прочих говнюков.