— Если вы хотите знать, кто из учителей самый лучший, я вам скажу. А может, хотите знать, кто самый нестрогий. Назову вам их.
— Мы хотим знать, когда ты отстанешь от нас, — ответил Найлз.
— Найлз, старина, теперь мне ясно, почему твои родители бросили тебя на крыльце возле приюта… — Не успел я закончить фразу, как он перегнулся через стол, протягивая левую руку к моему горлу. Тут я заметил, что правая рука и брата, и сестры прикована наручниками к стулу.
— Маркиз! Маркиз Лафайет! — крикнул я, и великан вбежал в библиотеку.
— Сними с них наручники, — попросил я.
— Поверь мне, эта парочка заслуживает наручников, — сурово ответил он. — И кой-чего похуже.
— Попроси у сестры Поликарп разрешения снять наручники. Или я позову свою мать. Напомни сестре, что мне этих ребят дали в нагрузку, потому что я должен триста часов отработать на общественных работах. Матери не понравится, что детей приковали к стульям. — Упоминание о моей матери вызывало в сердце большинства чарлстонцев трепет. — Заковывают преступников. А они будут учиться в нашей школе. Кроме того, они дали мне честное слово, что не убегут, если с них снимут наручники.
— Неужели? — Лафайет с подозрением посмотрел на брата с сестрой, и ясно было, что оба не внушают ему доверия.
— Мы заключили договор. Они дали мне честное слово. Скажите ему, — обратился я к Уайтхедам.
— Ты дал слово, парень? — уточнил Лафайет у Найлза.
— Еще бы.
— Погодите, я сейчас. Схожу к сестре Поликарп. — И Лафайет направился к выходу.
— Слушайте, вы, фрукты, я могу вам помочь, если захотите, — перегнувшись через стол, быстро проговорил я. — Если нет — так и скажите, и духу моего здесь больше не будет.
Брат повернулся к сестре, и на моих глазах произошел обмен мнениями без единого слова. Старла сказала: «Нам нужно продержаться последний год, Найлз, и мы навсегда расплюемся с приютами». Больной глаз выглянул из-под прядки волос, и Старла взглядом пыталась убедить брата.
— Говори, что нам делать, Лео, — произнес Найлз.
— Поклянитесь, что не сбежите. Быстро, без дураков.
— Клянемся, — сказали они хором.
— Поликарп — дьявол, — продолжал я. — Садистка и психопатка. Отвечайте ей только: «Да, сестра. Нет, сестра». Маркизу — тоже: «Да, сэр. Нет, сэр». У него доброе сердце. Постарайтесь с ним поладить. И уберите это зверское выражение с лица. Трудно, что ли, раз в году улыбнуться? В этом месте можно выжить.
— Откуда ты знаешь? — спросила Старла.
— Когда мой брат умер, я начал дурить. И меня на пару лет засунули в психлечебницу. Пришлось шевелить мозгами, чтобы выбраться оттуда.