— Она может быть кем угодно, Лео, — вздыхает Блоссом. — Но только не хорошей девочкой. Она прибежала к тебе, потому что у нее что-то стряслось. Помяни мое слово.
— А теперь прошу всех разойтись. — Я захлопал в ладоши. — Мне нужно сдать материал в воскресный номер, а срок уже на носу.
Мы снова остаемся вдвоем, и Шеба смотрит на меня с выражением, которое у нее означает смущение. Мы смеемся и обнимаемся, как брат с сестрой.
— Я плохо себя вела. Прости, Лео.
— Ничего, я привык.
— Я так веду себя со всеми, честное слово. Ты не один страдаешь, — шепнула она мне на ухо.
— Знаю, Шеба. Со мной ты можешь вести себя как угодно. Я же знаю, какая ты на самом деле, и никогда не забуду. Почему ты приехала?
— Почему? Разве ты не понимаешь, что моей карьере конец? Моя песенка спета. Меня использовали и бросили, как старый коврик. За целый год ни одного приглашения на главную роль. Телефон моего агента молчит. Мне тридцать восемь лет, Лео. По голливудским меркам — все равно что тысяча.
— Все это, может, и правда. Но ты ведь приехала не поэтому.
— Приехала повидать старых друзей. Мне нужно время от времени возвращаться к корням, Лео. Уж ты-то мог бы понимать это.
— После окончания школы старые друзья видели тебя раз десять, не больше.
— Но я же звоню! Ты не станешь отрицать, что я регулярно даю о себе знать по телефону.
— Ты звонишь, когда пьяная, Шеба. — Я прикрываю глаза рукой. — В стельку пьяная. Ты помнишь хоть, что, позвонив в последний раз, ты предлагала мне жениться на тебе?
— И что ты ответил?
— Что побегу разведусь со Старлой и сразу женюсь на тебе.
— У вас со Старлой ненастоящий брак. И всегда был ненастоящий.
— Есть документы, могу доказать.
— У вас была фиктивная любовь. Это хуже, чем фиктивный брак, — говорит она жестко, резко. — И теперь ты живешь фиктивной жизнью.
— Хватит валять дурака, Шеба. Можно подумать, ты приехала, чтобы наладить мою личную жизнь. Знаешь, до твоего приезда я чувствовал себя чарлстонской знаменитостью.
— Никто из моих друзей в Голливуде даже не слышал о тебе.
— Это те самые друзья, которые не звонят твоему агенту?
— Те самые.
— Тебя дважды номинировали на приз Академии как лучшую актрису. Ты получила «Оскар» за лучшую роль второго плана. Это блестящая карьера.
— Но как лучшей актрисе мне ничего не дали. А номинация — это пшик. Все равно как спать со стажером или осветителем, а не с режиссером.
— Ну, с режиссерами у тебя все в порядке.
— Замужем была за четырьмя, — улыбается она. — А спала со всеми.
— Можно будет это процитировать? — Я тянусь к печатной машинке.
— Конечно нет.