Действительно, соотношение количества межконтинентальных ракет было далеко не в нашу пользу, хотя Хрущев и любил говорить, что они у нас производятся на конвейере «как сосиски». А здесь — сразу все изменится, не количественно, но качественно. Любое нападение на Кубу будет означать и неизбежный ответный удар по территории США. А приведет это к тому, что им придется отказаться от любых планов нападения на Кубу».
Советские ракеты Р-12, Р-14 и ракетная установка «Луна» с ядерными боеголовками возникли в ответ на турецкие и итальянские ракеты «Юпитер»! Именно поэтому Хрущев предложил Кубе для защиты именно ракеты, а не какое-либо другое вооружение!
Стали обсуждать на Политбюро. Анастасу Микояну план показался очень уязвимым. Такую вещь, как двадцатиметровые ракеты, трудно скрыть: вдруг обнаружат? Скептически о плане Хрущева отозвался и А. Громыко, а остальные просто молчали (см. С. Микоян. «Анатомия Карибского кризиса»). А министр обороны Родион Малиновский «поддакивал во всем Хрущеву и говорил, что советские ракеты на Кубе — это отличная идея». В качестве весомого аргумента Родион Малиновский пояснял, что американские ракеты «Юпитер», размещенные в Турции, могут достичь жизненно важных центров Союза — Москвы и Ленинграда — всего за десять минут, в то время как нашим межконтинентальным ракетам нужно не менее 25 минут для того, чтобы нанести удар по американской территории, нужна база поближе к Штатам.
Однако позже маршал Родион Малиновский говорил (цит. по «Стратегическая операция «Анадырь». Как это было». Под общей редакцией генерал-полк. В.И. Есина. М., 2000, с. 27): «Я тогда свято верил Н.С. Хрущеву, что установка советских ракет на Кубе служит только делу спасения Кубинской революции, но задним числом понял, как и Фидель, что в планы Хрущева входило прежде всего обеспечение безопасности СССР и стран социалистического лагеря, включая Кубу, сама Куба не была самоцелью операции по переброске ракет через Атлантику».
Впрочем, факт того, что, согласившись принять советские ракеты, Куба вступает в очень опасную Большую Игру, понимал и Фидель. На конференции, посвященной ракетному кризису в 1992 году, кубинский команданте сказал: «Для нашей защиты хватило бы и более простого вооружения. Но мы понимали, что Союз будет помогать нам лишь на условии принятия этих ракет, и не могли от них отказаться, хотя в этом случае Куба превращалась в советскую военную базу, а это означало уплату слишком дорогой цены за нашу свободу и революцию, и это плохо отражалось на имидже нашей молодой страны» (см. «Стратегическая операция «Анадырь». С. 29).