Наконец договор «О мерах по предупреждению возможной агрессии против Республики Куба и СССР в соответствии с принципами ООН» был составлен и переведен на оба языка. Рауль Кастро с этим договором отправился к Хрущеву. Хрущев, просмотрев «черновик» договора, должен был дать свой комментарий, где и как его подработать, а затем назвать ориентировочную дату подписания этого документа с Фиделем.
Хрущев, узнав, что к нему направляется кубинская делегация во главе с министром обороны Кубы, попытался организовать Раулю максимально радушный прием. На встречу в Кремле Никита Хрущев пригласил ракетчика маршала Бирюзова, идеолога «русского ежа» маршала Малиновского, главного координатора операции «Анадырь» генерала Анатолия Грибкова и еще несколько высокопоставленных военных. Любопытно, что, несмотря на высокую секретность встречи, все участники «сфотографировались на память», сегодня это — любопытный фотоархив.
Хрущев принимал Рауля Кастро в своем роскошном кремлевском кабинете с высоким потолком, перламутровыми шелковыми шторами и длинным столом, зеркально блестящим полировкой темного ореха. Никита Сергеевич, в летнем строгом костюме, со звездами героя Союза и при галстуке, сидел спиной к окну. Рауль Кастро расположился напротив. На столе скромно стояли квадратные карандашницы с заточенными карандашами да бутылки нарзана на круглых блюдах с маленькими хрустальными стаканчиками с орнаментом «алмазная грань».
По сравнению с полноватым и лысым советским лидером молодой брюнет Рауль Кастро выглядел по-мальчишески. Малиновский и Бирюзов были в своих парадных военных костюмах, при всех наградах, словно пришли не на секретные переговоры, а на военный парад. И Хрущев, обращаясь к Малиновскому, тихо, полушутя — полусерьезно, повторял: «Будет парад, а командовать парадом буду я!»
Советский лидер, понимая, зачем к нему пришел Рауль Кастро, решил никаких бумаг не подписывать. Поэтому Никита Сергеевич поначалу изобразил огромную радость от визита кубинского министра обороны в Москву, а затем попытался вести разговор о чем угодно, кроме как о советских ракетах на острове, но Рауль Кастро, крепко помня о своей миссии, задал прямой вопрос: когда Хрущев намерен подписать договор с Фиделем?
— Хорошо, мы подпишем этот договор в ноябре, — только и смог сказать советский лидер, смахнув с высокого лба капли пота.
— В ноябре? Как в ноябре? — удивленно переспросил своего брата Фидель Кастро, когда Рауль, вернувшись в Гавану, передал ему слова Хрущева. — Почему так поздно?
— Очевидно, Хрущев хочет подписать этот договор лишь после того, как операция по переброске ракет будет завершена, — пожал плечами Рауль.