Мне было так жаль Меллиору! Несмотря на то, что она обедала в своей комнате и к ней обращались почти как к леди, ее участь была гораздо тяжелее, чем моя. Я, например, ходила к подруге, как только моя хозяйка уезжала из дома. Джудит имела привычку устраивать долгие прогулки верхом, часто в одиночестве, — и тогда я отправлялась в комнату Меллиоры в надежде, что застану ее там. Однако нам редко удавалось долго побыть вдвоем — звонил колокольчик, и Меллиора была вынуждена покинуть меня. Тогда я сидела и читала — до ее возвращения.
— Меллиора, — сказала я ей однажды, — как ты можешь это выносить?
— А ты как можешь? — в свою очередь спросила она меня.
— Я — совсем другое дело. Я не избалована. И потом, мне не приходится так тяжело работать, как тебе.
— Значит, так суждено, — говорила она философски.
Я с удивлением посмотрела на подругу. Да, я действительно видела, что она довольна. Удивительно! Неужели она, дочь священника, которая всегда получала то, чего хотела, которую баловали и обожали, так легко смирилась со своим положением, опустившись до уровня прислуги? «Она, должно быть, святая», — думала я.
Мне нравилось лежать на кровати и смотреть на Меллиору, сидевшую на стуле и готовую в любой момент по первому зову встать и поспешить к хозяйке.
— Меллиора, — спросила я как-то днем, — что ты думаешь об этом месте?
— Об Эббасе? Это чудесный старый дом!
— Он будоражит твое воображение? — спросила я.
— Да. И твое тоже, правда?
— А о чем ты думаешь, когда старуха так над тобой издевается?
— Я стараюсь ни о чем не думать и не принимать близко к сердцу.
— Мне кажется, я бы не смогла прятать свои чувства, как ты. Мне повезло. Джудит не такая уж и плохая.
— Джудит… — задумчиво повторила Меллиора.
— Ну хорошо, миссис Джастин Сент-Ларнстон. Она очень странная. Всегда кажется чересчур взволнованной, словно жизнь — ужасно трагичная штука… словно она боится… Вот видишь, я уже начинаю говорить такими же рваными фразами, как она.
— Джастин с ней несчастлив, — медленно произнесла Меллиора.
— Я считаю, Джастин настолько счастлив, насколько он вообще может быть счастлив с кем-то.
— Что ты в этом понимаешь!
— Я знаю, что он холодный… как рыба, а она горячая, как раскаленная печь.
— Ты говоришь ерунду, Керенза.
— Разве? Я их вижу чаще, чем ты. Не забывай, что моя комната рядом с их спальней.
— Они ссорятся?
— Он не станет спорить и ссориться. Он для этого слишком холоден. Ему ни до чего нет дела, а она… слишком привязана к нему. Джудит не вызывает у меня неприязни. В конце концов, если он ее не любит, зачем же тогда женился?