— Зачем ей стукачи? — спросила Милли у Фионы, поразив ее знанием реалий лондонского «дна».
— Понятия не имею, — ответила Фиона, — но раз уж Тесс затевает что-то незаконное, то подобные типы ей определенно нужны.
Тесс быстро забыла и о Хитер, и о недавнем приступе оптимизма. Она вновь с подругами. И больше ей ничего не нужно. Они с легкостью развивали милую беседу, в которой каждая играла свою роль. Она боялась еще раз покинуть их. Ей хотелось, чтобы все оставалось так вечно.
— А что надевают, когда идут в злачное место? — спросила Милли.
— Все что угодно, только не то, что продается в «Гэп»[15], — авторитетно заявила Фиона.
И они продолжали в том же духе. Вести серьезный разговор о своем будущем они боялись, однако скоро устали оттого, что нужно поддерживать веселый тон. Поздно вечером Фиона позвонила Милли, и они договорились встретиться на следующее утро.
— Ну и как, по-твоему, она справляется? — спросила Фиона.
Милли пожала плечами:
— Не думаю, что она уже осознала масштабность происходящего. Ради Лары она пытается представить эту катастрофу как большое приключение, да и ради себя самой и Макса. Не знаю, как ты, но я не вижу во всем этом ни единого положительного момента.
Фиона согласилась. Они сидели, понурившись и испытывая неловкость, едва ли не за один день заступившую место волшебной легкости, которую три женщины так долго испытывали в обществе друг друга.
— Давай затронем тему полегче. Когда приезжает твоя мать? — неудачно спросила Милли.
— Спасибо, что напомнила мне об этом, — мрачно отозвалась Фиона. — Прилетает на метле на следующей неделе. Но прежде нам придется поменяться спальнями. Ей хочется разместиться поближе к ванной, так что Натану нужно будет освободить свою спальню и перебраться в свободную комнату.
— А как дети восприняли то, что их бабушка едет погостить?
— Ждут не дождутся! Она же все время дает им деньги. И сласти. И разрешает им есть, что они захотят. Даже каждому готовит отдельно!
— Мне тебя жаль, — сочувственно проговорила Милли. — На, съешь еще одну булочку.
— А ты это разве не для кафе испекла?
Милли в задумчивости взяла булочку, уронила ее на пол, поспешно подняла и снова положила на тарелку перед Фионой.
— Ну вот. Раз она побывала на полу, то для кафе не годится. К тому же оно закрывается в конце недели, да и все, что я сделала, они не смогли продать.
Фиона откусила еще теплую булочку:
— Стыда у тебя нет. Мы ведь кричим на своих детей, когда они едят то, что подняли с пола.
Милли отщипнула кусочек булочки, лежащей на тарелке Фионы:
— Поэтому мы и стали родителями, Фай. Чтобы чинить несправедливость по отношению к нашим детям так же, как наши родители притесняли нас, а их родители были несправедливы к ним.