— Увы.
— И все же хорошо, когда родные поблизости. Это так важно. А отец не думает переехать в Нью-Йорк?
Я пожимаю плечами.
— Папе сейчас не до того. Он женится.
— Женится? В его-то возрасте? О чем он только думает?
— Понятия не имею.
Браслеты наигрывают старый мотив.
— Так вот, значит, почему ты сама не своя! Конечно: разводятся родители, а страдают дети. Не расстраивайся, Ви, все наладится. Сходи к психиатру.
Я вежливо улыбаюсь: единственное, что можно получить от похода к психиатру, — это следующий уровень. Я делаю ход слоном. Некоторое время Бланш занята только шахматами.
— А как поживает Люси?
— Что ей сделается!
— Ты расторгла тот контракт? Сделка всегда казалась мне подозрительной.
Подозрительной, ха! Бедняжка Бланш смотрит на мир сквозь розовые очки.
— Не расторгла. Это невозможно.
— А что, если Люси связана с криминалом? В Нью-Йорке свирепствует бандитизм. Не удивлюсь, если они теперь стали вербовать и женщин.
С минуту я размышляю. У Люси нет ни сердца, ни совести, но она преследует не только и не столько корыстные цели.
— Нет, Бланш, Люси работает исключительно на себя. Это такой род бизнеса.
— Ладно, Ви, поступай как знаешь. А Марв мне все рассказал. Он очень рассчитывает на твою помощь.
И когда только окружающим перестанет мерещиться нимб над моей головой! У меня всегда собственные, Ви-центричные мотивы. В моем случае лучше не думать о ближних.
— Помочь Марву не в моих силах.
Мягкая формулировка, специально для чувствительной Бланш.
— Но ты хоть пытаешься. И вообще, Ви, ты же всегда держишь слово. Сейчас это такая редкость! Думаешь, я бы стала играть в шахматы с какой-нибудь балаболкой? Другие вон так и норовят зажать проигрыш, зато уж выигрыш из тебя вытрясут до последнего цента.
Бланш выигрывает первую партию. Просто у меня сегодня сердце не на месте.
Юрий ловит на себе страстные взгляды из-под очков.
— Хорошо, что у тебя появился мужчина. Юрий тебе подходит.
— Мужчина и тебе не помешал бы. Глядишь, ты бы стала поспокойней.
— А я уже стала.
Бланш спускает очки на нос.
— И ты молчала! Как его зовут?
— Натаниэль.
— Что это за имя? Вроде не итальянское.
— Какая разница? Все равно я потеряла Натаниэля.
Бланш гладит меня по руке.
— Эх, Ви! Училась бы у меня. За любовь нужно бороться, поверь моему опыту. Если ты любишь своего Натаниэля, не сдавайся.
Ей легко говорить! Если бы я могла просто прийти к Натаниэлю и сказать: «Я тебя люблю!» Но что это изменит? Может, стоит попробовать быть хорошей? В конце концов, ведь нигде не написано, что проклятая женщина обязательно должна быть плохой.