Белена, дурман, спешите,
Искру жизни погасите.
Пусть вода простая эта
Яд возьмет у горицвета.
— Вот, выпей.
Меган хорошая и вдобавок слишком мне доверяет; она послушно осушает стакан.
На лице Меган застывает улыбка и не сходит ровно столько времени, сколько действует заклинание. Я успеваю избавиться от улик (вымыть стакан) и снова сесть рядом, прежде чем Меган выходит из ступора.
— Ви, что это было?
В голосе никакого недоверия, только любопытство.
Я натянуто улыбаюсь:
— Специальная вода для беременных. В ней и кальций, и фтор, и витамины — в общем, все, что нужно будущей маме.
Еще часа два я торчу у Меган — мы вместе смотрим канал «Счастливые родители». Внезапно до меня доходит, что чары не подействовали. И неудивительно: в деле замешана Люси, значит, этому эмбриону ничего не страшно.
Я возвращаюсь домой. Мамуля торчит у телевизора и дымит как паровоз.
— Мам, хочешь мартини?
Мамуля гасит окурок в пепельнице.
— Ты слишком много пьешь, Ви. Я тебе уже говорила.
— Ой, только не начинай сначала. Дай отдохнуть.
Мамуля раскрывает рот, чтобы продолжить нотацию, но внезапно передумывает. Вдруг она выдает:
— Я сегодня разговаривала с твоим отцом.
Уже неплохо.
— Вот молодец. И что папа сказал?
— Лори требует, чтобы он на ней женился.
Мамуля отворачивается — не хочет, чтобы я заметила, как ей больно. Когда я была подростком, мамуля во время разговора часто отворачивалась, но я не задумывалась почему.
— Да, это скверно, — реагирую я.
Мамуля, несмотря ни на что, всегда кажется непобедимой.
— Можно я поживу у тебя еще чуть-чуть?
— Конечно, — отвечаю я, зная, какой геморрой меня ждет.
Но мы еще посмотрим, чья возьмет. И если уж быть справедливой к моей карликовой мамуле (да простят меня карлики за такой эпитет), то, что она остается, совсем неплохо.
— Я найду работу.
— Я тебе помогу. Хочешь, возьму продавщицей в бутик?
Мамуля качает головой.
— Не надо, а то мы поубиваем друг друга. Бизнес пострадает. Может, мне лучше переехать в отель?
Теперь моя очередь качать головой.
— Ну что ты, мама. Оставайся. Постараюсь тебя не убить. — Я выдавливаю улыбку. — Что-то я устала. Пойду лягу.
— У тебя был тяжелый день?
— Да нет. Все проблемы решила. Спокойной ночи.
Я опрокидываю еще бокал мартини, но даже двойная порция не в силах потушить адское пламя в животе. Некая часть меня ужасно хочет спасти мир. Часть эта маленькая, но она есть, и ей нужно, чтобы я стала хорошей, в то время как я плохая. Откуда что берется? Понятия не имею.
Я продолжаю рефлексировать, и совершенно напрасно: единственное существо, которое мне удалось спасти, — мерзкая псина, да и та умела плавать, а значит, не считается.