Через триплекс мне хорошо виден лес, что простирается к юго-востоку от Красной Горки. Оттуда в нашу сторону летят снаряды. Один из них угодил в танк старшего сержанта П. В. Сомова, перебил гусеницу.
Внимательно приглядываюсь к лесу и замечаю, что на опушке, на самом острие клина, образованного группой густо растущих деревьев, что-то мельтешит. Окликаю Бирюкова, говорю ему:
— Посмотри-ка получше вон на тот клин. Похоже, что фашисты подтаскивают туда пушки.
— Точно, товарищ комиссар, — подтверждает Бирюков. — Мы им оттуда лучше видны. — И тут же дает команду действующему за заряжающего старшине Н. А. Зарудному: — Осколочный!
Он стреляет и снова командует:
— Еще осколочный!
Старшина Зарудный, немногословный пожилой украинец, отвечает Бирюкову: «Щас» — и, проворно дослав снаряд в казенник, неизменно говорит: «Гоп!»
Движение на опушке леса вроде бы прекратилось. Но и нас нащупали вражеские артиллеристы, и в танк вскоре угодил снаряд. Механик-водитель старшина И. Ф. Мусияко сообщил:
— Все, приихалы. Кажись, гусеницу размотав…
Танк встал, но двигатель продолжал работать.
— Теперь накроет, — мрачно заметил Бирюков. — Пристрелялись.
Но нас не накрыли. Не успели. Почти тотчас же над полем промчались огненные стрелы реактивных снарядов, в расположении врага взметнулись черные клубы разрывов. Это заработали «катюши». Значит, свое обещание помочь майор В. Ф. Котов выполнил.
В то время, когда мы крутились перед Красной Горкой, часть нашей бригады поддерживала наступление пехоты на населенные пункты Большое и Малое Устье, расположенные вверх по течению Угры, неподалеку от того места, где в нее впадает Воря. Там тоже шел напряженный бой.
Командование 43-й армии внимательно следило за действиями бригады. Оно то и дело запрашивало наш штаб, интересовалось обстановкой. В свою очередь и майор Котов приказал Коломийцу и мне передавать сведения на КП бригады как можно чаще.
В моем личном архиве сохранилось несколько таких радиограмм. Написаны они мало понятным для непосвященного человека языком. Ну а посвященный может детально проследить всю дальнейшую картину боев за вышеназванные населенные пункты.
«Картина незавидная, — передавали, например, мы с комбатом на КП бригады. — Гроза на Красивую Груню действует. Гранит крепкий. Концерт артисты давали 5 раз. Зрители еще хотят. Зола на месте. Сережа плачет, льет слезы. Постараемся утешить. Воды хватает. Огурцы растут. Крупа не совсем в порядке…»
В переводе же на обычный язык это означало: «Обстановка сложная. Ведем наступление на Красную Горку. Артиллерии у немцев много. Наши гвардейские минометы сделали по фашистам 5 залпов, нанесли им большой урон, но артподготовку надо продолжать, так как враг по-прежнему занимает свой, участок обороны и сильным огнем мешает нам развивать наступление. Подбиты один Т-34 и один Т-26 (у нас были и такие танки, несмотря на то что мы именовались батальоном тяжелых и средних танков). Один танк удалось отремонтировать, но другой, Т-34, неисправен: протекает горючее. Неисправность постараемся устранить. Горючее есть. Снаряды подвезли. Не хватает патронов…»