— За нашу победу!
— И за то, чтобы вы, сыночки мои, живыми и невредимыми вернулись, — добавляет мать Рукавишникова…
Увы, не исполнилось это материнское пожелание. Старший военфельдшер батальона Рукавишников, награжденный за свои героические дела орденом Красной Звезды и медалями, несколько месяцев спустя будет убит в одном из боев. Чуть раньше, в феврале, тяжелое ранение получит Григорий Ефимович Пелевин. Не удастся вновь послушать звонких трелей курских соловьев Ивану Антоновичу Сечному — осколок вражеской мины оборвет жизнь этого бесстрашного воина и человека благородной души.
Но все это произойдет позже. А в ту новогоднюю ночь никто из нас не знал и не мог знать, что ждет впереди. Жили одной мыслью: пройти через любые испытания, но разгромить ненавистного врага, вышвырнуть фашистскую нечисть с родной земли…
Быстро получив новые танки, мы, не задерживаясь, вернулись в расположение бригады.
…По календарю зима подходила к концу, но весной еще и не пахло: стояли лютые холода, на полях бугрились метровые сугробы. Танки то и дело застревали в них, и тогда приходилось вести машины в атаку не развернутым строем, а в колонне по одной. А дороги на подступах к занятым противником населенным пунктам были довольно хорошо пристреляны.
Не легче было и пехоте: лыж не хватало. На целине стрелки буквально утопали в снегу. На открытой дороге их донимал пулеметный и артиллерийский огонь. И выходило, что пехотинцы были вынуждены жаться к танкам, а те сами шли в кольце разрывов.
И все-таки мы продолжали гнать врага, освобождая один населенный пункт за другим.
Освободив Гречишенки, мы двинулись дальше — на Ильенки и Коркодиново, небольшие и наполовину сожженные деревушки. Но тут путь батальону преградил лесок. На его опушке гитлеровцы успели создать довольно сильную противотанковую оборону и встретили нас плотным прицельным огнем.
— И обойти этот чертов лесок никак нельзя, — сокрушался комбат. — Чуть с дорога свернешь, на днище сядешь.
Доложили обстановку Дружинину. Командир бригады, по своему обыкновению, озабоченно покашлял в телефонную трубку, затем сказал с заметной иронией:
— Значит, на Ильенки и Коркодиново немец вас не пускает? Ну что ж, сейчас мы его об этом артогнем попросим. Только и вы там не особенно-то зевайте. Артподготовка кончится — и вперед. Учтите, Ильенки и Коркодиново за вами. Сам командующий армией звонил, интересовался…
Вскоре после разговора с комбригом вдоль опушки леса взметнулись темные клубы разрывов. Это ударила наша артиллерия.
— Ну вот, — облегченно вздохнул комбат, — теперь можно и вперед. — Он глянул на часы. Было девять утра. — По коням, что ли, комиссар?