– Позволь представить тебе Сажу, – выбрался, наконец, из толпы Ричард. С Карлом он был одного роста и на голову ниже черномазой спутницы. – Она дочь нашего покойного друга.
Карл коротко поклонился. Вот оно что, мысленно присвистнул он. Дочь Гуталина, конечно же. Однако сколько же ей тогда лет? Карл мазнул взглядом по долговязой фигуре, по круглому, с пухлыми губами лицу. Совсем ещё девочка, понял он.
– Здравствуйте, господин Цмыг.
Карл вздрогнул. Девочка произносила слова сиплым басом, будто спившийся бывалый бродяга.
– Карл, дружище, – Ричард вытолкнул девчонку вперёд. – Сажа круглая сирота. Я, знаешь ли, вчера был в банке, положил на её имя некую сумму и заморозил до её совершеннолетия. Пускай на капитал нарастают проценты. А пока не найдётся ли для неё какое-нибудь занятие?
– Надо подумать, – с сомнением почесал в затылке Карл. – Что вы умеете, молодая леди?
– Всё, – пробасила черномазая леди. – Всё, что захотите. Прибираться по дому, смешивать напитки, бегать, драться, стрелять.
– Понял, – сказал Карл весело. – Не волнуйся, Дик, с такими умениями она точно не пропадёт. Ты, надеюсь, будешь у нас сегодня на вечеринке?
– Разумеется. Когда это вечеринки обходились без меня?
– Действительно, – согласился Карл. – Тогда приводи её вечером. Поживёт пока у меня. Занятие я ей найду.
Ричард заулыбался, похлопал по плечу, напомнил про память покойного, заверил, что всегда к услугам, что в девочке он принимает участие, а потому благодарен безмерно, вновь похлопал, напомнил, заверил, приподнял шляпу и, пятясь, убрался.
– Карлик!
Карл обернулся. Дина протиснулась сквозь толпу, прижалась грудью.
– Как ты смотришь, если мы пригласим на вечеринку Рыжего? – спросила она.
– Ты сбрендила! – Карл едва не поперхнулся воздухом. – Он прикончил твоего брата.
Дина пожала плечами.
>– То быльём поросло, – небрежно бросила она. – Почему бы нам его не позвать? Он герой дня, да и во>обще герой. Давай, когда вся эта мишура закончится, ты его пригласишь.
Карл скривился. До женитьбы и его считали героем, юнцы и девицы в барах восхищённо глядели на него, слушали его трепотню, боясь пропустить хоть слово. Внезапно Карл почувствовал, что завидует Рыжему, что на месте Рыжего мог бы быть он. Независимый, гордый, никому ничем не обязанный.
– Рыжий не пойдёт, – сказал Карл. – Я могу его позвать, но он не пойдёт, в нём есть стержень, а значит, есть и гордость.
– Пойдёт, Карлик, пойдёт, – улыбнулась Дина. – Тут не в гордости дело. Или ты, может быть, ревнуешь?
Карл сплюнул, локтем отстранил жену и двинулся к возглавляемой мэром группе встречающих.