Единственными зданиями из красного кирпича оказались недавно достроенная церковь и двухэтажный дом с верхней верандой, щедро отделанной тем же чугунным кружевом, которое Элизабет приметила еще в Сиднее. Навес над входом был железным, на таких же столбах, тоже украшенным чугунными завитушками. Элегантная вывеска сообщала, что богато отделанный дом — не что иное, как отель «Кинросс».
Во всем городе не было ни единого деревца. Заходящее солнце ярко освещало улицу и играло в волосах какой-то женщины возле отеля, превращая их в пылающий костер. Внимание Элизабет привлекли раскованная поза незнакомки и дух неукротимости, который она излучала. Вывернув шею, Элизабет разглядывала ее, пока отель не остался далеко позади. Удивительная фигура. Словно Британия на монетах или Боадицея на картинках. Женщина насмешливо отсалютовала рукой Александру, скачущему верхом, а потом демонстративно отвернулась от кортежа. Только тут Элизабет заметила, что незнакомка курит сигару, пуская дым через ноздри, как дракон.
На улицах было многолюдно: мужчины в неряшливых рабочих штанах и фланелевых рубахах, в мягких широкополых шляпах на голове; женщины в застиранных ситцевых платьях по моде тридцатилетней давности и соломенных шляпках. И множество китайцев, которых ни с кем не спутаешь: длинные косицы на спинах, странные черно-белые башмаки, конические шляпы, похожие на старинные колеса. Все китайцы, и мужчины, и женщины, одевались одинаково — в черные или темно-синие штаны и куртки.
Кавалькада миновала какие-то гигантские механизмы, дымящие трубы, сараи из ржавого железа и исполинские краны и остановилась у подножия скалы, которая вздымалась почти вертикально вверх на тысячу футов. По склону вдаль уходили рельсы, теряясь среди деревьев.
— Вот мы и дома, Элизабет, — объявил Александр, помогая ей выйти из экипажа. — Сейчас Саммерс пришлет вагон.
По рельсам неторопливо скатилась деревянная машина, чем-то похожая на открытый омнибус на вагонных колесах, с четырьмя рядами простых дощатых скамей, где разместилось бы шесть человек, и длинной, предназначенной для груза платформой с высокими бортами. Но сиденья скамей были повернуты под немыслимым углом, так что пассажиры почти лежали на спинках. Александр сел рядом с Элизабет, закрепил поверх колен особый брус и крепко взялся за поручни.
— Держись и не бойся, — велел он. — С тобой ничего не случится.
Воздух задрожал от звуков: пыхтения двигателей, сводящего с ума непрерывного рева, металлического скрежета, хлопков вращающихся ремней, скрипа, лязга, воя и грохота. Сверху доносился шум парового двигателя. Вагон подкатился по рельсам к месту, где начинался подъем, закряхтел и начал подниматься по невероятно крутому склону. Как по волшебству, Элизабет вдруг обнаружила, что не лежит, а сидит прямо; ее сердце было готово выскочить из груди. Повернув голову, она засмотрелась на расстилающийся перед ней Кинросс, неприглядные окраины которого уже затопили вечерние тени.