Довольно о внешней стороне его, посмотрим нравственную. По редкому исключению среди теперешних общепринятых условий воспитания молодых людей, Борис вырос на руках наставника, каких мало. Вейссе, курляндец по происхождению, космополит по воспитанию, немец по учености и душе, но притом, по странному исключению, парижанин по уму, — Вейссе был единственным преподавателем, хранителем, другом и сотоварищем Борису, которого слабое здоровье не позволило определить ни в военные заведения, ни в университет. Борис был единственный сын богатых людей, у которых кроме того было четыре дочери. Следовательно, все надежды, все заботы семейства были сосредоточены на нем. Гордость родных и желание их видеть сына блестящим и отличным учеником или студентом среди товарищей какого-нибудь общественного курса должны были уступить осторожности. Они оставили Бориса дома и лет до осьмнадцати заботились гораздо более о подкреплении его здоровья и физических сил, чем о развитии памяти и познаний в ущерб всему прочему. Но Борис учился, потому что на то была его собственная охота; развивался, потому что добрый и кроткий Вейссе, полюбивший его как родного сына, незаметно, но постоянно передавал в его юный, восприимчивый ум всю ученость, всю ясность и полноту своего собственного ума, а главное, Борис, никем и ничем нестесняемый и неподстрекаемый, вырабатывался сам собою из себя самого, как живая бабочка из мертвой куколки, как могучее дерево из молодого отпрыска, как все прекрасное и сильное, предоставленное закону благой природы и напутствуемое благоприятными попечениями, ему сродными и полезными. С даровитыми и благорожденными натурами есть особенные условия: чем меньше их воспитывать, тем лучше они выходят. Одну только посредственность и бездарность следует учить и образовывать насильно, чтоб она не оставалась навеки в своем невежестве и своей грубости. Блестящий ум или первоклассный талант сами найдут, сами укажут себе приличные путь, даже проложат, если обстоятельства им враждебны или неблагоприятны.
Когда Борису минуло осьмнадцать лет, отец и мать пригласили первых профессоров столицы заниматься с ним дельно и последовательно. В один год такого занятия он успел более, чем сверстники его, переходящие из лекции на гулянье и с бального шума на студенческую скамью. Борис выдержал кандидатский экзамен.
Его послали путешествовать. Разумеется, Вейссе поехал с ним, и дружеские отношения двух товарищей-сопутников заменили между ними прежние отношения ученика к наставнику и наоборот. Почтение Бориса к Вейссе нисколько не стесняло свободы его прежнего питомца; немец продолжал, как нянька, охранять его здоровье и покой. Проездивши два года по Европе, Борису захотелось узнать и Россию, нашу молодую мать, которая так проста и однообразна, но зато так сильна и свежа в своем единстве. Потом, повинуясь желанию родителей, он вступил в службу, но в дипломатическую, и отправленный курьером к одному из поверенных наших при германских княжествах, остался там на несколько лет.