– Не ври, дедушка, это ты.
– Я не был таким, просто фотография плохая.
– Но ты же себя таким нарисовал, вот, посмотри. Ты здесь очень некрасивый.
Я вздрогнул:
– Да, так и есть, но с твоей стороны было нехорошо говорить мне об этом.
– А папа говорит, что надо всегда говорить правду.
Я подумал, наверно, это Саверио сказал ему, что я некрасивый, и не только на этом снимке, но, возможно, и в жизни. Чтобы люди симпатизировали друг другу, их телесные оболочки, эти частицы природы, должны иметь в себе нечто схожее, а мы с зятем не чувствовали никакого сходства между нами. Опять я услышал крики, удары выбивалки по ковру стали громче. Я посмотрел на фасад дома напротив: там никто не скандалил, не выбивал ковер. Я сказал:
– Дедушка не только очень некрасивый, дедушка еще и немножко глухой. Ты слышишь, как кто-то кричит?
Марио ответил, закрывая альбом:
– Да, это Салли.
– А почему ты раньше не сказал?
– Чтобы не мешать тебе.
Я подергал себя за мочку правого уха, мне казалось, что от этого я лучше слышу. Крики доносились из комнаты, где спали я и Марио; я пошел посмотреть, что там происходит, а Марио последовал за мной с таким видом, словно ему уже все известно. Салли стояла на балконе за закрытой дверью. Она стучала ладонью по стеклу и кричала: «Марио! Дедушка!» – но дверь была двойная, и через два стекла ее крики невозможно было расслышать даже в этой комнате, не говоря уже о других. Я вспомнил предупреждение Бетты: дверь на балкон – одностворчатая, выкрашенная белой лаковой краской, – плохо закрывается и открывается. Я с досадой подумал: издатель, Марио, Салли, – ну как тут сосредоточиться на работе? Эта женщина должна была заботиться обо мне и ребенке, а вместо этого я должен терять время из-за ее непредусмотрительности. Она распахнула настежь все окна в квартире, а потом вышла на балкон, не сообразив, что балконная дверь захлопнется от сквозняка. И теперь стояла там и отчаянно звала на помощь.
– Не надо стучать по стеклу, – сказал я, – мы уже пришли.
– Я уже полчаса не могу вас дозваться!
– Не преувеличивайте.
– Вы что, плохо слышите?
– Да, я немного глуховат.
– Знаете, как открыть эту дверь?
– Нет.
– Синьор Саверио не объяснил вам?
– Нет.
Салли неприлично выругалась и в сотый раз хлопнула ладонью по стеклу. Я подумал, что сейчас и она, и я чувствуем примерно одно и то же – злимся оттого, что теряем время по вине другого человека, и это неожиданно сблизило меня с ней. А вот Марио меня раздражал – он готов был любую ситуацию превратить в игру.
– Я не знаю, дедушка, как она открывается.
Не отвечая ему, я спросил Салли: