«Выступающее здесь смещение признаков синтаксических с морфологическими, отнесение синтетических языков к первобытной общине, а флективных к классовому обществу могли смутить последователей Н.Я.Марра и повести их на ошибочные выводы, в частности и на те, о которых пришлось упомянуть выше».
«Все же все эти ошибочные места, отдельные увлечения ведущей ролью яфетидов и т. д. являются привнесенным элементом, устранение которого выделит подлинный облик Н.Я. Марра…» Сталин опять дважды перечеркнул двумя крестами последнее предложение и на полях приписал «ха-ха!» , а затем почти сплошь подчеркнул заключительную часть предложения и всей статьи: «…крупнейшего советского ученого, заложившего основы материалистического учения о языке, нанесшего сокрушительный удар по схоластическим построениям буржуазной школы языковедов. Выделить имеющиеся в трудах Н.Я. Марра увлечения, приведшие к смущающим построениям и выводам, становится первоочередным заданием» {390} .
Без сомнения, Мещанинов вел себя менее напористо, чем Чикобава, но держался вполне уверенно. Не вызывает сомнений, что предчувствие гибели его не угнетало. Соблюдая осторожность, он не позволил себе резких политических и идеологических выпадов в сторону конкретных компаративистов, но и раньше он почти не позволял их без крайней нужды. Единственным исключением в данной статье стал Арн. Чикобава, поскольку он первым открыто бросил вызов Марру и марристам. Один из последних разделов своей статьи академик Мещанинов посвятил критике Чикобавы. Однако Сталин не оставил здесь следов своего внимания. Мещанинов повторил то, что обычно предъявлялось большинству лингвистов антимарровского направления. Чикобава – за теорию «праязыка» (язык-основа), из которого якобы развились все индоевропейские языки. Чикобава определяет язык как орудие классовой борьбы и что он подобен винтовке – в чьих она руках, тот и осуществляет господство в обществе. Так Чикобава написал в своем «Курсе общего языкознания», вышедшем на грузинском языке. (От себя добавим, что образ «винтовки» Чикобава заимствовал из воспоминаний Д. Бедного, приписавшего его Сталину октябрьских времен 1917 года.) Но такое сравнение есть вульгаризация, продолжал Мещанинов, так как в языке важнее то, что он «еще и действительность мысли». «Таким образом, Чикобава не признает смешения языков и качественных в них изменений. Упор взят на эволюционное развитие. Отходя от Н.Я. Марра, он всецело склоняется в сторону буржуазного языкознания и, оставаясь на праязыковой схеме, сохраняет тем самым построенный на ней формально-логический метод». Кроме этих «грехов», Чикобава был обвинен в том, что он последователь швейцарского, а значит, и «буржуазного» лингвиста де Соссюра, поскольку вслед за ним утверждает, что «язык есть система знаков». Чикобава против понимания языка как «классового» (винтовка, она в любых руках остается винтовкой, отмечал Мещанинов). Зачем все это надо профессору Чикобаве? – задавал риторический вопрос Мещанинов и сам отвечал: «Он хочет дать свое толкование материалистического учения о языке», но фактически сам скатывается в языкознание буржуазное. Заканчивалась статья оптимистическими словами о перспективе развития истинно «марксистского» языкознания.