Статьи двух других авторов, Серебренникова и Санжеева, опубликованные в том же вкладном листке «Правды», Сталин также прочитал внимательно. На двусмысленной статье молодого преподавателя МГУ, будущего академика, а пока кандидата филологический наук Б. Серебренникова «Об исследовательских приемах Н.Я. Марра», заявившего сначала, что гениальный Марр основывает свою стадиальную теорию развития языка на базе марксистской теории стадиального развития общества, Сталин дважды написал раскатистое: « ха-ха », « ха-ха ». Но когда затем автор, развернувшись, отметил, что четырехэлементный метод не может считаться марксистским, он нарисовал очередной круг, перечеркнутый внутри крест-накрест, то есть котел. Серебренников сосредоточил свою критику все на том же четырехэлементном анализе, на трудмагической теории происхождения первичного языка, на идее всеобщего скрещивания языков. Один из главных аргументов был сформулирован так: «Академик Н.Я. Марр, очевидно, забыл, что каждое слово современных языков по своей внешней форме представляет верхний ярус, покоящийся на других исторически пережитых ярусах, часто по своему внешнему облику резко отличающихся от позднейшего состояния. То, что сходно сейчас, могло быть несходным в древности». При этом он попытался использовать классические марровские примеры, цепочку «бор» – «хлеб» – «желудь» – «голова», но в прямо противоположном смысле, то есть отрицая всякую семантическую связь между ними. Критикующий кандидат наук не понимал или сделал вид, что не понимает идею академика, который намеренно отказался от сопоставления «внешней формы» слов-звуков (как это практиковалось в классической компаративистике) и настаивал как раз на раскрытии исторических наслоений значимостей в слове,(в «пережитых ярусах», по терминологии Серебренникова), а не только в их звуковом оформлении. Как водится, не обошлось и без политических обвинений – неправильный научный метод Марра, оказывается, «льет воду на мельницу врагов марксизма, которые считают марксистские положения вообще недоказуемыми. Так что это далеко не пустяк, как думают некоторые товарищи». После завершения дискуссии Б.А. Серебренников сделает блестящую научную и административную карьеру и до конца своих дней будет упорно бороться с «рецидивами» марризма {394} .
Из статьи профессора Г. Санжеева, специалиста в области монгольских языков, Сталин взял себе на заметку только ссылку на две страницы из «Немецкой идеологии» Маркса и Энгельса {395} . Статья Санжеева называлась «Либо вперед, либо назад». Позиция Санжеева, похоже, понравилась Сталину не столько своей аргументацией, которая в целом была близка к позиции ведущих марристов. Санжеев прямо назвал себя «учеником и последователем Марра», презрительно отозвался об «индоевропеистах», которые «часто чувствуют себя вольготно». Санжеев заключительным пассажем, скорее всего, невольно подсказал Сталину идею новой идеологической установки: «Либо вперед от Марра – под сияющие своды марксистско-ленинской науки о языке. Либо назад от Марра – в прошлое: к Марру ли 1922 г., к которому как будто бы зовет нас проф. Чикобава, или, что еще хуже, в застойное болото буржуазного языкознания. Третьего (например, марризма) пути быть не может». Автор очень уж мудрено выразился, причем так, что намекал на какое-то одному ему ведомое будущее, преодолевающее марризм. Сталин, как и сам автор, не заметил, что здесь намечены не три, а четыре возможных исхода. Но Сталину понравилась сама идея полностью отказаться и от марризма во всех его модификациях, включая и ту, дореволюционную, к которой призывал вернуться Чикобава. Санжеев одновременно с отказом от марризма призвал отказаться от скатывания «в болото буржуазного языкознания». Думается, эта своеобразная «диалектика» укрепила Сталина в мысли принять личное участие в дискуссии с обоснованием «марксистского» языкознания. За эту «подсказку» Санжеев очень скоро будет вознагражден личным посланием вождя через «Правду» и тем самым будет причислен к героям-победителям марризма. Санжеев в первые, послемарровские годы проявит себя очень активным публицистом от лингвистики, так и не преодолевшим марристской философии языка. В числе немногих ему будет дозволено интерпретировать языковедческие работы вождя.