Верно, куда-то там.
– В Швейцарию, – поправила она его. – Но не в этом году.
– Как так?
Ее реакция была слегка запоздалой.
– Э-э-э, потому… потому что вчера у меня были встречи. И завтра тоже.
Фрэнк вопросительно приподнял бровь:
– Завтра? В день рождественских подарков?
– С японцами. Очень важное дело. Оно не может ждать.
Уайт захлопнул дверь машины и запер ее.
– Так что вы делали сегодня?
– Ничего особенного. Так, небольшая работа…
– Работа? На Рождество?
– Подумаешь, ерунда.
Они вошли с улицы в вестибюль.
– Вы уже простили себя? – неожиданно спросил Фрэнк.
– Что?
– Вы сказали на днях, когда принесли мне цветы.
Петра смутилась:
– Ах, это…
– Да, это. Так простили или нет?
– Ну, я…
– Как насчет выпить? Я сегодня еще не пил и думаю, оно не помешает.
– Вам нет необходимости…
– Я сам не против.
– В таком случае да.
Странно было вновь оказаться в его квартире. Ее встретили те же образцы берилла и апатита, которые она уже держала в руках. Петра провела рукой по дубовому столу, за которым они уже один раз сидели. Лилии стояли в зеленой стеклянной вазе, грустно опустив тяжелые головки. Фрэнк заглянул в холодильник. Свет упал ему на лицо, бледное на фоне полумрака кухни.
– Нам повезло, – сказал он, достав охлажденную бутылку шампанского. – На прошлой неделе мне подарили на работе сразу две. Я собирался отвезти их сегодня родителям, но забыл.
Петра наблюдала, как он снимает с бутылочного горлышка фольгу.
– Не пила шампанского целую вечность. С крещения моей племянницы, если не ошибаюсь. Это было, когда я еще училась в университете.
– У вас много племянников и племянниц?
– Нет. Только двое. Я хотела сказать, трое. Вообще-то…
Сердце Петры ёкнуло. Чужая жизнь. Племянница, племянник и еще не родившийся некто были у Стефани. Оговорка стала для нее неприятным сюрпризом. Посмотрев на Фрэнка, она увидела, что тот ждет, когда она договорит.
Племянницы. Племянники. Она пробежалась по ментальным папкам и выбрала Петру. Но сейчас она была Мариной, а не Петрой. Вновь порылась, нашла Марину и открыла папку. Пусто. Словно актриса, забывшая свои реплики, она обнаружила, что ей нечего сказать в роли Марины, ее персонажа в этой пьесе. И тогда прибегла к импровизации.
– Это не имеет значения, – попыталась отмахнуться она.
– Нет, мне интересно.
– Это действительно очень скучно. Мы почти не общаемся. Ну, вы знаете, как оно бывает…
Похоже, Фрэнк понял, что затронул больную тему, и поспешил сменить ее:
– Значит, вы учились в университете?
Она кивнула и попыталась вспомнить, правильно ли поступает.
– В каком? – уточнил он.
В Дареме. Это был бы ответ Стефани. Но каков должен быть ответ Марины? С ней творилось что-то неладное. Факты тускнели и ускользали. Ее родители – Альберто и Франсин, но где они жили? Сколько им было лет? Были ли у них другие дети, ее братья и сестры?