Что касается второго вопроса, то ответ на него менее ясен. Я не видела своих похитителей. Меня схватили сзади и потащили спиной назад. Прежде чем успела взглянуть хотя бы на одного из них, я оказалась распростертой на полу темного фургона. Это не работа полиции, в этом я уверена на все сто. Но что, если это некая тайна служба? Осведомитель Проктора из MI-5 – называвший себя Смитом – предупредил его о потенциально зловещих последствиях, если власти узнают о его расследовании. Чья это работа? MI-5, или МI-6, или другой службы, о которой я слыхом не слыхивала? Такая перспектива вселяет тревогу и, как ни странно, одновременно утешает, потому что альтернативы еще хуже. Предположим, мои похитители связаны с Резой Мохаммедом или Исмаилом Кадиком… Мое богатое воображение мгновенно напоминает мне о том, каким я видела Кита Проктора в последний раз.
Мне по-настоящему страшно. Куда только подевалась моя ледяная агрессия, помогавшая мне сосредоточиться… За последние два года я ни разу не испытывала ничего подобного. Даже в самых худших ситуациях. Я всегда верила, что у меня есть шанс, что я смогу помочь себе. Но не сейчас. Я одна, и вокруг пустота.
Кромешная тьма сгущается, становясь еще темнее, пустота неумолимо надвигается. Наверное, это клаустрофобия. Я впервые ощущаю ее на себе, и ощущение это вселяет ужас. Логика отключается. Я ничего не вижу; даже если поднести ладонь к лицу и почувствовать на ней свое дыхание, глазу не виден даже ее контур; но я знаю, что стены надвигаются на меня. Тьма сжимается. Я это чувствую. Воздух сдавливает мне легкие. Я вся в испарине. Дыхание становится частым и неглубоким. Что это? Тревога или иссякающий запас кислорода?
Страх оказаться в ловушке, страх тесного пространства. Пустота и тьма – они одновременно бесконечно огромны и ужасающе близки. Они аморфны, они образуют вторую кожу, которая душит меня. Мой разум из последних сил сопротивляется ее давлению. Я распадаюсь.
Забудь о взорванных самолетах. Вот что такое взрывная декомпрессия.
* * *
Свет резал глаза. Забившись в угол камеры, Стефани закрыла лицо рукой, давая глазам привыкнуть. Когда она наконец подняла голову, то увидела в дверном проеме силуэт незнакомого мужчины.
– Следуйте за мной, – приказал тот.
Она не стала спрашивать, где она и куда они идут. Куда угодно, лишь бы не сидеть в темноте. Поднялась на ноги и, все еще моргая, босиком шагнула в коридор с ржавыми трубами, что тянулись вдоль низкого потолка. Со стены светили лампочки под защитными проволочными сетками.
Незнакомец провел ее до конца коридора, а затем вверх по бетонным ступеням. Стены много лет назад были окрашены в серый и зеленый цвет, но теперь краска облупилась. Стук его подметок эхом отлетал от твердых поверхностей. Они прошли первый и второй этаж. Стефани посмотрела сквозь грязные окна лестничной клетки и не увидела ничего знакомого, лишь какие-то фабричные корпуса вдали и строительную площадку, маскирующуюся под парковку. Унылый пейзаж промышленной зоны. Стефани предположила, что она все еще в Лондоне, но с уверенностью сказать не могла. На втором этаже мужчина распахнул множество дверей и повел ее по коридору, делившему пополам заброшенный офис. Приведя ее в какую-то комнату, он велел ей подождать, а затем запер снаружи. Стефани на всякий случай подергала ручку двери.