– Похоже, у вас дар навлекать на себя неприятности. Исключены из двух школ, один раз за многократное курение и распитие спиртных напитков и один раз за сексуальные проступки. В университете Дарема не прошло и месяца, как вы получили предупреждение…
– Один препод попробовал домогаться меня.
– В вашем личном деле говорится иное.
Стефани сняла со стола ноги.
– Кто вы?
– Я даже сказал бы, прямо противоположное. А когда он отверг ваши домогательства, вы, чтобы наказать его, солгали его жене.
– Поверьте, мои наказания обычно более творческие, чем это.
Мужчина улыбнулся, но лицо его осталось бесстрастным. Он вытащил из пачки сигарету и закурил.
– В вашем личном деле сказано, что вы пришли в Эрлс-Корт с заряженным пистолетом – видимо, затем, чтобы выпустить пулю в затылок безоружному человеку. Но позвольте мне высказать одну безумную идею. Вы – та самая молодая женщина, которая недавно была замечена в компании Кита Проктора, убитого журналиста.
– А вы?
– Меня зовут Александер.
– Александер – это как?
– Мистер Александер.
– Вы кто? Полиция?
– Нет.
Стефани мысленно перебрала другие варианты.
– MI-5, или что-то в этом роде?
– Что-то в этом роде, но только другое.
То, о существовании чего ты даже не догадывалась.
– Содержимое этой папки – весьма занимательное чтиво, – продолжил Александер. – Похоже, вы умная молодая женщина и имеете талант к иностранным языкам. Если честно, мне в это с трудом верится. Во что еще труднее поверить – так это в ваш исключительный дар самоуничтожения. Лично мне неинтересно, что вам кажется, будто вы способны на хладнокровное убийство. Думаю, ваша рука не дрогнула бы. У вас имеется истинный вкус и талант к вещам, которых все остальные стараются избегать. Для меня же самое главное, это чтобы Реза Мохаммед не пострадал.
В Стефани вновь шевельнулась злость.
– И вы считаете это справедливым?
– А вы готовы выпустить невооруженному человеку пулю в затылок и при этом считаете себя вправе читать мне лекции о справедливости? – Александер наблюдал за ней сквозь завесу сизого сигаретного дыма. – Мохаммед куда более полезен живой, чем мертвый.
– Он был бы жив, если б отбывал двадцать пять лет в тюрьме особого режима.
– Живой, но бесполезный. Он должен быть свободен и… ничем не связан.
– Зачем?
– Это не ваше дело.
– Он убил моих родителей, мою сестру и брата – а вы защищаете его. Если это не мое дело, то чье, хотела бы я знать?
– Согласен, вы отчасти правы. Но это все, что у вас есть.
– Это не слишком хорошо.
– Боюсь, вам придется с этим смириться.
– Тогда скажите мне, почему я здесь. Где бы это ни было.