Кандидатский минимум (Величко) - страница 72

– Вы знали, что от вас требуется полная и точная информация, а не причесанная в соответствии с вашими представлениями о том, что мне покажется приятным или наоборот, – негромко говорил царь, глядя Платону в глаза, и тот не мог отвести взгляд. А когда смог, то обомлел – кроме них двоих в кабинете неизвестно откуда появился Федор Ершов, причем почему-то с мешком в руках. Потом Платон догадался, что́ будет вынесено из Летнего дворца в этом мешке, и ему стало совсем нехорошо. Император тем временем продолжал:

– Раз уж вы так здорово умеете думать за меня, то поставьте себя на мое место и объясните – из каких таких соображений я сейчас не попрошу Федю свернуть вам шею? Чтоб другим неповадно было. Мне вот не приходит в голову ничего хоть сколько-нибудь убедительного.

Воскобойников собрал остатки сил и по возможности твердо ответил:

– Из тех, государь, что я уже все понял и более такого ни в коем разе не допущу. А коли меня сейчас умертвят, то нового будет найти не так просто. Потом ему придется все объяснять, и еще неизвестно, поймет ли он с первого раза, несмотря на знание о моей незавидной судьбе.

– Хм, – покачал головой Петр, – действительно, что-то такое в подобных рассуждениях есть. Ладно, тогда пусть твоей судьбой сразу по возвращении в Москву займется уважаемая Анастасия Ивановна. Хотя, конечно, в результате твоих действий мое уважение к ней немного уменьшилось, и, разумеется, она будет поставлена в известность о таком не очень радостном факте.

Вот так и получилось, что из Петербурга Платон Семенович выехал, еще не отойдя от краткой, но содержательной беседы с молодым императором. Потом он потихоньку начал осознавать, что сохранил жизнь и даже здоровье, хотя имел все шансы чего-нибудь лишиться, отчего настроение сего достойного мужа поползло вверх. Однако где-то в районе Валдая он сообразил, что получившая выволочку бабка отнюдь не будет являться образцом всепрощения. Она небось при виде Воскобойникова и слово-то такое мигом забудет, что чревато весьма серьезными последствиями, ибо ее подручные – тоже те еще звери. Единственное утешение – до смерти убивать его теперь не будут, но неприятности все равно гарантированы, это Платон ясно ощущал своей весьма чувствительной к опасностям пятой точкой.

Тут его возок обогнал Фридрих, скакавший в сопровождении здоровенного прусского гвардейца. «Чего же тебе, сопля немецкая, какая-нибудь другая девка не глянулась», – грустно подумал Платон Семенович и тяжко вздохнул.


Цесаревна была права в том, что царь во время пути в Москву был молчалив несколько более, чем обычно, но причину этого она определила неправильно. Ее Петенька не грустил, а был просто занят. До самого Новгорода он слушал портативный приемник, а источник сигнала, радиомикрофон, был установлен в карете, где ехали Елизавета с Еленой. Однако терпение у молодого человека скоро кончилось, ибо болтали девушки непрерывно, но при этом ухитрились не сказать практически ничего интересного. То же, что они между делом сказали, император в общем-то уже и так знал. Поэтому скоро Новицкий решил поберечь заряд аккумуляторов и переключился на раздумья о произошедшем накануне отъезда.