Большая уютная комната радовала взгляд яркостью летних чехлов из зеленого и белого ситца. Центральное место в ней занимала коллекция редкого дорогого фарфора. Только миссис Стар разрешалось дотрагиваться до нее и стирать с нее пыль… Клайв ценил коллекцию, но не любил ее…
Ливи с болью отвернулась от этой красоты и поймала уголком глаза блики света на позолоченной раме. Смотреть на картину не хотелось, но она все равно взглянула и вздрогнула, испытав ожидаемое потрясение.
Картина была выполнена художником, неизвестным в ту пору, когда отец Клайва приобрел ее, но за двадцать лет, которые прошли с того времени, достигшего вершин славы. На вспаханном поле был изображен мужчина, наблюдающий за восходом солнца. Традиционный сюжет, но краски, казалось, были брошены яростной рукой — пурпурное небо и темно-коричневое поле, мужчина с взъерошенными ветром рыжими волосами, носом с горбинкой, большим ртом и блестящими глазами. Он чем-то напоминал Рока: большой, как скала, крепко сбитый, с загорелой кожей. Этот мужчина и мог быть Роком…
Ливи отвела глаза.
Сколько она пережила с тех пор, когда работала в Лондоне! Сколько тогда было честолюбивых планов! Ей хотелось стать заведующей физиотерапевтическим отделением в крупной больнице. Была у нее и другая, более затаенная мечта — мечта о замужестве.
В ее жизни были мужчины, но сердце оставалось холодным до тех пор, пока не появился Рок. Он заполнял собой гостиную ее маленькой квартирки в Фулхэме, знакомился с ее друзьями, возил ее по театрам. Однако она никак не могла избавиться от чувства, что он принадлежность другого мира, мира с другими мерками и правилами поведения. Она не могла до конца поверить в реальность происходящего, слишком боясь потерять это.
Как тихо было в доме! Но не успела она подумать об этом, как раздался телефонный звонок.
Подняв трубку, она услышала:
— Миссис Беренжер?
— Да.
— Говорит Гай Глейзер. Вы меня помните? Я — корреспондент «Эха Линчестера»…
— Помню, мы как-то встречались. Но чего вы хотите? — настороженно перебила она. — Я не даю интервью, поэтому не пытайтесь…
— Нет, нет. Я звоню совсем по другому поводу. Это очень важно. Вы не могли бы встретиться со мной на Делхэнгер-лейн минут, скажем, через десять?
— Нет, не могла бы. А сейчас…
— Подождите, миссис Беренжер, не вешайте трубку. Я не собираюсь выуживать у вас информацию, моя газета не имеет никакого отношения к этому звонку.
Ливи не настолько хорошо знала голос Гая Глейзера, чтобы с уверенностью сказать, что говорит именно с ним. Кто-нибудь вполне мог прикинуться им, чтобы получить информацию из первых рук.