Михаил Герасимович встал на пути режиссера, попытался образумить его.
— Без утверждения худсовета? Без пробы?
— Миша, Мишенька, не волнуйся, — похлопал его по груди Конов. — Считай, что сегодняшняя съемка и есть проба. И не забудь: Майрам родственник Мурата. Какая реклама, а?! Таксист исполняет роль брата своего деда — героя гражданской войны… Здорово!
— Все должно быть по закону, — парировал директор.
— Но утвержденный-то актер умчался, — напомнил Конов и боком обошел Михаила Герасимовича.
Снимали конец эпизода в Японии. Майрам не высказал ни одной угрозы; ни голосом, ни жестом. Он был доброжелателен к японцу, он ему желал покоя, но для этого тот должен был покориться без сопротивления. Краем глаза Майрам видел, как настороженно поглядывали на него Степан, Михаил Герасимович, помощники, ассистенты, осветители, художник, гример… Конов, волнуясь, теребил в кармане ключи. Майрам подмигнул японцу, нежно похлопал его по плечу, попросил нехотя, не повышая голоса: «Веди шхуну на материк». Вся группа с напряжением следила за ними, и когда японец стал крутить штурвал, Майрам, то есть Мурат, довольный, одарил его улыбкой… Конов потер ладонью о ладонь, радостно воскликнул:
— Кино — это парадоксы!
Степан весело подмигнул Майраму, ну точь-в-точь, как тот японцу. Михаил Герасимович деловито обратился к режиссеру:
— Что завтра снимаем?
— Косарей, хозяина и Таиру…
И на следующий день Майрам косил сено в пропасти и оглядывался туда, где должна была стоять Таира. Но актрисы сегодня не было. Там стоял Савелий Сергеевич и приказывал Майраму:
— Сюда, сюда смотри!
— Но там должна стоять моя невеста, Таира, — напомнил Майрам ему. — Я должен видеть ее.
Он засмеялся, махнул рукой, успокоил:
— Будет, будет твоя Таира — уже отсняли. И на экране ты будешь видеть не меня, — ее. Великое средство — монтаж!
* * *
…Запестрели дни, эпизоды, команды «Мотор!» и «Стоп!»
Вот Мурат отправляется в далекий путь…
Вот он пилит дрова во дворе частника во Владикавказе.
Вот он в Маньчжурии строит железную дорогу… Огромный рельс давит его к земле…
В перерыве взгляд Майрама останавливается на толпе людей, несмело застывших в отдалении возле такси. Удивленные, озабоченные, знакомые лица. Там и Володя, и Илья, и Волкодав, и даже почтенный Сергей Павлович. На дрожащих от напряжения ногах он направляется к ним.
— Доживешь до премьеры? — скалил зубы Илья.
— Сколько платят? — интересуется Волкодав. — За каждый рельс или оптом?
— Дай автограф, — протягивает ему газету с портретом Мурата в мексиканском сомбреро Володька, — жена попросила.